Впрочем, Стивен, холеный и зеркально улыбчивый, тоже профессионально фотогеничен – обезоружен от силы на мгновение. Нет, авторская программа Арины в планы пока не входит. – Длинная пауза. – Пока не входит. Начнем с того, что с вами поработают наши специалисты – акцент, даже если сделать его вашей фишкой, русская журналистка на американском телевидении – нужно подправить, поставить речь. Присматривайтесь, – улыбка ободряющая. Стажироваться будете в программе новостей. Познакомитесь с людьми, с техникой, через месяц запишем с вами пару прогонов.
– Прогонов чего?
– Сюжеты будете за кадром озвучивать. Вам предложат материал, вы отсмотрите, смонтируете, озвучите за кадром. В мире неспокойно, но Соединенные Штаты Америки приведут общее хозяйство в порядок. Это нужно объяснять? – Улыбка недоуменная. – Познакомитесь с коллегами. Трехмесячная стажировка, уверен, пойдет на пользу. Осваивайтесь, я представлю вас коллективу, как стажера. Но то, что деньги мы вам будем платить с этого момента – об этом молчок. Вы нам нужны, Арина. Мы в вас верим, – улыбка многозначительная.
Арина знакомилась. Технические возможности компании ее потрясли, сотрудники – все как один – к ней доброжелательны. Арине выделили ассистентку по имени Сесили, мать ее давным давно переехала из Испании, вышла замуж за банкира, Сесили – единственная дочь. Прекрасно образована, могла выбрать любую работу, но заявила родителям, что интересует ее только телевидение. Один звонок отца – и она в штате, правда, пока на подхвате. Арина поняла, что опыта они набираются вместе. Но Сесили, в отличие от Арины, прекрасно владеет американским вариантом английского. Два часа в день они уединялись и занимались произношением, проще говоря – беседовали о том, о сем, иногда два или три раза повторяя одну и ту же фразу – Арина схватывала артикуляцию на лету.
– Мы – компания развлекательных программ, по преимуществу. Но сейчас особое время, поэтому в новостях – политика в полный рост. Население должно быть информировано, и наш сегмент – домохозяйки, женщины, интересующиеся модой и кулинарией, – предпочитают информацию от тех, кому они доверяют.
– А я примчалась сюда, уверенная, что буду делать программу для домохозяек. Рассказывать им, как стать успешными в труде. На примерах. Мечта у меня такая. Не успела вовремя ее реализовать, подумала, что мне дан второй шанс.
– У нас достаточно женщин, занятых только работой, о них отдельно поговорим. Американские домохозяйки озабочены поведением мужей, детьми и кулинарными опытами. Им нужно рассказывать о специальных видах гимнастики, о новостях театра и кино, о модных показах. Может быть, в более спокойное время и появится твоя программа, я тоже мечтаю о своей собственной, но вначале мы должны оброк заплатить. И ты, и я. Отработать на благо родины. У меня, Арина, с родиной все в порядке, а Россия теперь наш враг. Мы, конечно, не называем Россию врагом вслух, но мы постоянно рассказываем об ошибках вашего правительства. Поэтому ты здесь и появилась.
– А такие вещи как правда, объективность, свобода слова? Никого не интересуют?
– Арина, телевидение – прекрасная работа. Те, кто уже внутри – счастливчики. Мы с тобой тоже. Высокий доход, престижная профессия, любого журналиста заботит только одно: как работу не потерять. Стать популярным, сделать имя, получить повышение в будущем. Мы с тобой мечтаем о собственных программах, и каждый, кого ты здесь видишь, грезит об успехе, о перспективах в будущем. Полная самоотдача. Политические нюансы, а также «морально – аморально» здесь никого не интересуют.
– Но американские новости рассказывают о моей стране тенденциозно и до такой степени односторонне, что я, честно говоря, в этом не хочу участвовать. Репортеры не затрагивают причины конфликтов, не рассматривают события с разных точек зрения. С утра и до вечера кого-то осуждают и клеймят, не разбираясь в причинах происходящего. Это смешно!
– Каждая компания выдает материал, в расчете на тот контингент, который ее смотрит. Нас смотрят женщины и дети. И мужья женщин, отцы их детей – семья у телевизора, смотрят внимательно или жуют что-то, запивая кока-колой, пивом, виски – неважно. Образ справедливой и сильной Америки – единственное, что важно. О том, что происходит в других странах мы говорим так, чтобы поддержать уверенность наших зрителей в завтрашнем дне и преимуществах американского образа жизни. Зло будет побеждено, Америка торжествует и укрепляется. Ежедневно. Это единственная философия, простая и действенная. Нельзя смущать незрелые умы. Наши зрители заняты, они исправно платят налоги, планируют свои уикэнды, каникулы, рассуждают, куда отправиться в отпуск. У них нет времени разбираться в тонкостях.
Телевидение – средство массовой информации, наша компания долгое время существовала вне политики, но времена меняются, инвесторы диктуют условия, это нормально.
Новости у нас выдержаны в легком стиле, мы никого не тревожим и не пугаем. Но дать ориентировки в потоке информации мы обязаны. Ты привыкнешь. Такой шанс дважды не выпадает, тебе крупно повезло. – Сесили говорила все это, не теряя убеждения, что нам с ней обеим повезло, и авторам новостных репортажей повезло, это счастье – найти такую работу. Все остальное не имеет значения.
Тоненькая, очаровательная в своей амбициозной уверенности Сесили. Озабоченная одним-единственным: отработать барщину и мотаться по показам мод, и делать пространные интервью с Карлом Лагерфельдом, убеждающим своих поклонников в том, что счастье – это делать то, что тебе нравится.
Мы улучали минутку-две, исчезали незамеченными, вокруг Рокфеллер-Центра ничего интересного нет – мы ловили такси, мчались продолжать беседы о настоящем и будущем, Сесили показывала мне скрытые от туристов кафешки, по стилю близкие к европейским, маленькие и уютные, со своими клиентами, ну точь-в-точь Амстердам. Там вырабатывать правильную речь, избавляясь от акцента, неистребимого по-прежнему, гораздо приятней. Общение с Сесили облагораживало мой неистребимый, бесспорно. Порой я отказывалась возвращаться в Компанию, если это не мой день дежурства – я иногда координировала эфирные сюжеты, под присмотром Сесили, естественно (в телевидении я опытней ее, но она подсказывала, какими словами отдавать команды, внутренний язык телекомпаний всегда резко отличается от обывательского… осваивала я быстро), и скрывалась в недрах MOMA, современное искусство – мой храм и мой дом.
Если понимать язык нового искусства – раздражения оно не вызывает. Арина постоянно удивлялась, в каких резких выражениях любители традиционной манеры письма возмущаются новыми идеями, как они воинственны в этом отрицании. Если ты поклонник Микеланджело и Леонардо – это не означает, что после их смерти остановилась жизнь. Новое, неожиданное и нелепое, на первый взгляд, наполнено парадоксами, ритмами. Искусство новых идей. Неожиданный поворот и ракурс. Озарение художника помогает разобраться в происходящем, сообщает творческий импульс тем, кто за этим и явился в музей. Искусство развивается, движется, как и окружающая нас жизнь. Арину всегда удивляла именно воинственность отрицания, смешные заявления – и я так могу нарисовать, какая чушь!
