Джоанна повесила трубку. Ее охватила злость. Нормальная и привычная, дающая тот особый драйв, который стал ее визитной карточкой. Состояние, в котором она обыкновенно и находится. От которого нет отдыха – даже на один день. Даже сейчас, когда у нее есть все, что необходимо. И много лишнего тоже есть – для поддержания статуса очень богатой и влиятельной женщины. Влиятельной… Она усмехнулась. Какого черта влиятельной, если она работает, как вол, и в единственный выходной раздаются такие звонки! От продюсера, который считает это возможным! Она подошла к столу и выдвинула тяжелый ящик, почти скрытый от глаз. Два альбома с фотографиями хранились в нем. Джоанна открыла один из них и пролистала несколько страниц. Вот она – старая карточка, где наглый мальчишка Кеннет улыбается глупышке Сильвии, а та улыбается ему. Он высокий, темноволосый, глаза озорные. Как она сохла по нему! Потом ждала – вдруг Кеннет появится снова. Он наговорил с три короба про то, что любит, женится, и у них будут дети. Она раскисла и поверила, ведь Кеннет говорил так искренне! А он трахнул ее, а потом сделал вид, что ничего не произошло. Да, на следующий день она прибежала в пиццерию, где он работал, точнее – гонял на мотоцикле и развозил пиццу. В сером шлеме, закрывающем лицо. Кеннет промчался мимо и не заметил ее. Промчался мимо.
На другой день она снова пришла. Окликнула его, а он небрежно так: «Привет, Сильвия!», – и отвернулся. Просто отвернулся – очень занят. И занят важным делом – ему надо прикрепить к мотоциклу коробки с пиццей, он очень спешит. Отмахнулся от нее, как от чего-то неважного, несущественного, уверенный, что она понимает. Понимает, что ничтожна, некрасива, нелепа. Наверное, это даже правильно, что все случилось именно так. Последняя капля, переполнившая чашу обид и перелопатившая Сильвию до основания, в результате.
Она еще долго любила Кеннета, даже пыталась его выследить. Потом рыдала, сидя дома и не понимая – за что он с ней так обошелся. Когда богатые парни ее бросали – она и претензий не имела, те другие совсем. Понятно, что Сильвия им не пара. Но задорный нищий Кеннет казался спасителем. Он так искренне смотрел на нее! А отпихнул ее, не задумываясь. Это подкосило, лишило сил. Она хотела покончить с собой, написала прощальное письмо – а вернее, список своих обид на жизнь. Решилась, даже приступила к процессу ухода из жизни. А потом вдруг поняла, что хочет жить гораздо больше, чем умереть. Что еще не время, какой-то Кеннет не вправе приговорить ее к смерти. Даже тем, что отмахнулся.
Она станет другой. Совсем другой. И никогда не будет зависеть от чьей-то прихоти.
Джоанна подошла к застекленной витрине, открыла дверцу и слегка подвинула бутылку коллекционного виски. Блеснуло стекло маленького прозрачного пузырька с золотисто-коричневой жидкостью. Такой же, как виски, по цвету и виду. Но у пузырька особая история. Пятнадцать лет назад она отправилась снимать документальный фильм о женщинах полудикого племени – в африканскую деревушку, затерянную в джунглях. Жизнь вне цивилизации, странные нравы, шокирующие обычаи. Фильм наделал много шуму. К Джоанне женщины племени привыкли быстро, не стеснялись и общались знаками о том, чего не хотелось говорить переводчику. Фильм получился по стилю настолько правдивым и безыскусным, что казалось, сами жительницы деревни Парагота решили открыть миру причудливые секреты племени. А мать вождя – высохшая старуха с цепким прилипчивым взглядом, подозвала Джоанну накануне отъезда группы и медленно, где звуками, где знаками объяснила, что дарит ей эликсир спасения. Человек, обладающий этой жидкостью, не боится смерти. Это сок редкого растения, которое находят только самые смелые мужчины. И отдают женщинам. Женщины особым способом его готовят. Кто хранит его – спокоен и не думает о смерти. Смерть заточена в прозрачном пузырьке. Пока сосуд закрыт – она не придет. Это примета. «Ты часто думаешь о смерти. Возьми, храни его – но не открывай. Черные мысли оставят тебя». Джоанна посмотрела на мерцающую жидкость, так похожую на виски. Давняя история, но навязчивые мысли о смерти ее оставили начисто. Потому, что нет ничего проще, чем открыть пузырек. Это так просто, что лучше об этом не думать.
Как это началось?
Когда она впервые почувствовала неотступное, волнами накатывающееся желание высвободиться, навсегда сбежать от проблем, от неприятных мыслей, от мрачного настроения? Раньше думала – причина в неуверенности, в неудачах. Выяснилось, что удачи ровно ничего не значат. После торжественных празднований очередного достижения, она снова и снова думала только о том, как уйти из жизни. Как и когда это началось? Детство, отрочество, юность? Банально, чушь! – отмахнулась она.
Потом вспоминала, не торопясь…
Обожаемая и строгая бабушка Анна заставляла Сильвию много читать. И рассказывать о прочитанном, даже писать письменные отчеты. Как это верно! По сути, это и стало основой всех талантов Сильвии – она научилась выражать свои мысли, логически раскручивать и доказывать любую идею.
Толстые страницы альбома переворачивались с трудом. Бабушка, бабушка Анна, где же ты? Джоанна, в конце концов, нашла старое фото. Сколько лет прошло с того времени? Анна Крэйгман, урожденная Васильева, и малышка Сильвия – сидят на скамейке во внутреннем дворике их дома в Болдере. Бабушка обнимает ее, на коленях у Сильвии книга. Сколько себя помнит – она читала, читала. Все подряд. Вначале бабушка Анна предлагала то, что проверено временем или заслуживало внимания. По мнению Анны.
Ее русская бабушка очень любила Фолкнера. События придуманного Йокнапатофа в сознании Сильвии становились реальными событиями провинциального Болдера, затерянного в горах Роки-Маунтэн. В четырнадцать лет она прочитала роман «Особняк», и почему-то крепко запомнила историю красавицы Юлы, продумавшей все до мелочей. Загнанная обстоятельствами в угол, она сделала перманент в парикмахерской, а затем застрелилась в собственной постели. В расцвете сил и красоты, на пике успеха у мужчин, окруженная обожателями и поклонниками, оплакивавшими невосполнимую потерю. Историю, изложенную в романе, Сильвия целиком и не вспоминала. Книга стала для нее романом о том, что из жизни надо уходить красиво и вовремя. Желательно на пике. Она даже наметила срок – пятьдесят лет. Дольше, по убеждению подрастающей Сильвии, жить ни к чему. Жизнь так мучительна, с детства мучительна – никогда и ничего не происходит так, как хочется. А если не так, как хочется – это пытка. Нет повода для радости. Никогда и ни в чем.
Только работа дает забвение, как сильнодействующее лекарство. На время помогает. Поэтому работа должна быть интересной. Это прежде всего. Деньги – возможность смотреть на людей уверенно, возможность покупать, вкладывать, удваивать. Покупать тех, кто тебе нужен. Делать их послушными. Ничего больше. И никто никого не любит. Все только видимость, есть одиночество – и это единственная правда.
Счастье – это жить, как хочется и избежать старости. Старости, которая не приносит мудрости, а делает людей брюзжащими полуидиотами. Вдобавок, сморщенными, согнутыми и уродливыми.
Бабушка Анна осталась для Сильвии единственным исключением. Во-первых, бабушка ее любила. Во-вторых, Анна всегда оставалась привлекательной, даже в старости. Высокая и прямая, с дымящимися завитками над овалом прекрасного лица и огромными глазами. Образ запомнился тонкостью, гибкостью. Тонкие черты, гибкость и грация движений. Она учила музыке детей, которые приходили в дом, на втором этаже постоянно звучали упражнения, гаммы, коряво исполняемые пьески. Во время ее занятий с учениками Сильвия убегала в горы. Бродила там одна, подолгу сидела в траве на склонах, наблюдая за машинами, двигавшимися по извилистой дороге, сверху кажущейся узкой, как тропинка. Иногда за ней увязывался Тим – соседский мальчишка, худой коротышка с большим горбатым носом. Он любил Сильвию, поэтому она обращалась с ним повелительно. Такие, как Тим для этого и существуют – ими надо помыкать, а они должны повиноваться. Потом Тим стал менеджером в гостинице, позже открыл собственный отель, бизнес стал процветать. Смешно! Бедняга все делал с одной целью – доказать Сильвии, что заслуживает внимания! Так мечтал на ней жениться, когда они оба вырастут. Интересно, как бы он доказывал что-то Джоанне Джойс? – вдруг подумалось ей посреди воспоминаний. И кто бы сегодня смог ей доказать, что заслуживает внимания? Смешно. Тим должен быть вечно благодарен Сильвии, хотя она и не относилась к нему серьезно. Без нее парень из небогатой семьи не стал бы тратить столько усилий для достижения успеха. Но уж очень он был нелеп! Еще нелепей, чем толстушка Сильвия.
