За окнами – Нью-Йорк как на ладони. Игрушечной величины небоскребы. Город жестко задуман, его будто придумали для устрашения, подавления. Так и слышится чей-то злорадный смех – и не надейся, как песчинка затеряешься вмиг!
Огромный кабинет, четыре телевизора, длинный темный стол, заваленный бумагами, заставленный переливающимися на свету стеклянными и хрустальными штуками разных форм, металлическими статуэтками. «Призы, наверное. Или подарки. Так много!» – отметила она машинально. Высокий, худощавый человек средних лет в сером костюме не сразу отвлекся от бумаги на столе, лишь кивком поздоровался, жестом указал на стул справа. Потом вперился в нее изучающим пристальным взглядом.
– Я похудею, если нужно, вы не волнуйтесь, – сказала Сильвия неожиданно.
– Да нет, худеть не надо. Оставайся такой, как есть. Себя терять нельзя, это в нашем деле ни к чему. Хотя, мысль интересная, можешь всем и всегда обещать, что потеряешь лишний вес. Мол, ты без комплексов, работаешь над собой, борешься с недостатками и про них знаешь. Выдержать прямой эфир в Нью – Йорке сможешь?
– Смогу, – тихо ответила Сильвия, не веря, что с ней говорят серьезно.
– А пять раз в неделю и в шесть утра?
– Смогу, – еще тише сказала она.
– Да, в твоем возрасте это несложно. Сложно в твоем возрасте популярность выдержать. Это меня волнует.
– А почему вы уверены, что она придет? Популярность? Или вы со мной шутите?
– У меня времени нет шутить, особенно на работе, – усмехнулся Пол. И глаза вдруг стали резкими, сверлящими насквозь. – У тебя энергетика сумасшедшая, сквозь экран брызжет, и мысли тебе приходят в голову прямо в эфире, простые и неожиданные. Человеческие. А это дар божий. Не говоря уже о том, что чувства меры у тебя нет, но как-то в меру. Просто фантастика. Ощущение, что тебя заносит, а в то же время грань дозволенного ты не переступаешь. Так что, если не возражаешь – будем работать. Предлагаю пробный контракт на год. Для начала – двести пятьдесят тысяч. Как говорится, для более близкого знакомства. Возражения есть?
– Нет, – ответила Сильвия странно сухими, с трудом шевелящимися губами и попыталась улыбнуться. Пол наполнил стакан водой из графина, с улыбкой подвинул к ней.
– Только имя надо поискать. Сильвия Трентон не годится. Я уже набросал кое-что. – Пол пробежал глазами лист бумаги, который лежал перед ним. Думаю, остановимся на этом: «Утро с Джоанной Джойс». Джоанна Джойс – это ты. Согласна?
– Да, – выпив воды и откашлявшись, проговорила Сильвия. Она поняла одно – ей предложили работу в Нью-Йорке, о которой она и мечтать не могла. Какая разница, как ее зовут?
– Джо-анна Джо-йс, – медленно повторила она. – Да. Мне нравится.
Так начался Нью-Йорк. Раскручивалась спираль успеха, обстоятельства диктовали решения, одно событие следовало за другим.
Так не стало Сильвии. Джоанна Джойс вытеснила малышку не только из памяти окружающих. Сильвия стала поступать как Джоанна, думать как Джоанна. Успешная бизнес-леди, популярный телевизионный персонаж, волевая женщина, которая работает как хорошо отлаженный механизм. Всегда рассудительна, когда нужно – скандальна, всегда экономна, когда нужно – расточительна. Список можно продолжить. Всегда бесчувственна, когда нужно – душевна.
Джоанна подняла голову, встала и направилась в кухню, захотелось съесть что-нибудь, а может, просто отвлечься от неприятных мыслей, которые неожиданно появлялись в процессе блужданий по прошлому. Обычно думать некогда. Как говорил Пол Мэтью: «Посреди рабочего дня времени для размышлений нет». А на телевидении любой день – рабочий, и все время – рабочее. И это прекрасно. И страшно тоже.
Страшно остановиться и остаться наедине с мыслями, на которые нет времени.
И Бен Рэддл прекрасно это знает, когда звонит и ставит перед фактом. Контракт с «Рэддл и Уоррен» приносит ей и продюсерской фирме огромные деньги, а срок по договору заканчивается через месяц. По условиям – он продлевается каждые пять лет. В случае, если контракт не продлевается, она не страдает материально. Денег уже достаточно на десять жизней вперед, на удовлетворение самых фантастических желаний. Только она теряет право появляться на экране и сотрудничать с какой-бы то ни было другой телекомпанией. На три года.
Много лет назад, когда эти условия вступали в силу – она думала только о сумме, достаточной, чтобы жить – потом, когда-нибудь – не работая. Но со временем Джоанна все больше и больше входила в роль. Образ Джоанны Джойс затягивал, как болото. Она тонула в нем. Кто тонул? Сильвия? Или сама Джоанна? Она двигалась шаг за шагом, стремясь не столько к успеху, сколько к полной независимости. От всех и от всего.
Началось производство «Шоу Джоанны Джойс» – не утренней программы, а настоящего шоу со зрителями, с огромным количеством приглашенных участников. Сначала «на злобу дня», потом круг тем расширился, по пятницам она начала приглашать голливудских знаменитостей, беседовать с общественными деятелями на темы морали и политики, религии и свободы вероисповеданий, знакомить с новыми книгами, фильмами. Она стала вершить суд и формировать мнение нации! К ней приходили люди с громкими именами. Она не встречала отказа, никто не ссылался на занятость или болезнь. Популярность шоу не знала границ. Не сразу, постепенно, шаг за шагом – она выделилась в самостоятельный отдел телекомпании ABCN, а потом, когда имя Джоанны Джойс запомнилось всем – ушла из компании и стала работать с продюсерской фирмой «Рэддл и Уоррен».
Шоу стало продаваться в двести телекомпаний Соединенных Штатов, позже – в страны Европы, пакетами для дневного эфира на год, с учетом требований к формату. Программа принесла миллионы, потом миллиарды – и Джоанне, и впрямь гениальным Бену Рэддлу и Гарри Уоррену. Нет возможности понять, кто кому нужен больше. Даже теперь, когда ею выстроена огромная студия, предназначенная только для съемок, необходимых Джоанне Джойс.
В студии сто двадцать человек персонала и самая дорогая техника в мире.
Но каждый чек она подписывает сама. Она привыкла контролировать любую мелочь. Программы, выходящие пять дней в неделю, она тоже ведет сама. Записи в студии иногда делаются на два-три месяца вперед, поэтому случаются дыры во времени, дух перевести. Но нет возможности остановиться. «Шоу Джоанны Джойс» предполагает участие самой Джоанны, и никто другой. Она не имеет права ввести дублершу в кадр. Программу перестанут покупать, да и потенциальная соперница, тем более взращенная собственноручно, ей ни к чему. Остановиться – значит кануть в Лету, уйти в забвение. Поэтому она работает, как вол.
И никакой независимости она не добилась, судя по этому звонку.
Сколько раз клялась: в выходной телефоны отключаются! – пробурчала Джоанна, спускаясь по лестнице в кухню. Она почувствовала, что раздражена сверх меры. И голодна. У нее появлялся аппетит, когда она нервничала.
II
Лусинда в белом легком пальто, с оранжевой сумкой «Hermes» в руках, которую она одолжила у приятельницы, успешно продающей недвижимость, тщетно пыталась уехать из аэропорта. Автомобили ждали клиентов, заказавших кэб заранее. Парочка водителей ошивалась вокруг нее, заламывая двойную цену за дорогу до «ДД-видео». Времени в обрез, а лишние деньги у нее никогда не водились – все, что она зарабатывала в юридической фирме «Джонсон для Чикаго» – тратилось на гардероб. Еще Лусинда оплачивала небольшую уютную квартирку с массой безделушек, картинками – недорогими, но стильными, выписывала модные журналы, чтобы держать руку на пульсе. Круглосуточно занята и вполне счастлива. Отношения с Дереком, преподавателем математики, длятся уже два года. Он такой милый! Может и свадьба не за горами! А это опять расходы. Ну и что? Радость жизни бесплатной не бывает.
