Дэрриэл придвинула стул, уселась и молчала, собираясь с мыслями.
– Не знаю, с чего начать. По сути дела, ничего особенного не произошло. Но в один голос обвиняют меня в грубости и несдержанности, я оскорбляю сотрудников без причины, они очень долго терпели, терпение закончилось.
– Моя команда не хочет с тобой работать? Или кто-то конкретно не хочет? Не могу понять. Твое слово – решающее при приеме на работу, я не вмешиваюсь.
– Да, все так. Два дня назад, перед записью, я отправила молодую девочку домой. Жанна ее зовут. Новенькая на подхвате крутилась – неделю, не больше. Я сказала, что от нее никакого толку. Вечером она наглоталась таблеток, Дениза скорую помощь вызвала. Еле откачали. Теперь заявляют, что случай переполнил чашу, и я должна уйти.
– Какую чашу? У нас студия, график работы. Кто не справляется, тот пусть и уходит. А причем здесь Дениза?
– Девочка – ее соседка. Жанна, когда таблеток напилась – перепугалась, прибежала к ней, попросила вызвать скорую помощь. И меня обвиняла, мол, я грубо с ней обошлась. Переполох тут вчера был. Столько о моей черствости наговорили, я общаюсь с людьми, будто они не в здравом уме.
– В общем, в чем-то они правы. Слабонервных не надо на работу брать, и соседей Денизы. Проверяла бы как-то.
– Девочка так просила ее принять. Адреса сверять у всех, что ли?
– Да. Представь себе, адреса и родственные связи. Иначе вопли и слезы, а не работа. Как ты могла? Только этого не хватало. Почему мне сразу не сообщили?
– Сначала я и значения не придала. Думала, очередной всплеск эмоций у дамского коллектива. Утрясется. А у них организатор нашелся.
– Кто?
– Роберто Санчес, испанец. Линейный продюсер. Бойкий такой парень оказался.
– Кандидатуру бойкого парня тоже ты, кстати, утверждала. И меня убедила, как он нам необходим для оптимизации процесса. Молодой и энергичный. И мужчина. Я помню эту историю. Оптимизировали, стало быть. И момент же нашел, подлец! И что он рассказывает?
– Рассказывает, что коллектив работать не будет, подписали обращение на твое имя. С завтрашнего дня бастуют.
– Он что, на твое место претендует?
– Думаю, просто играет на ситуации и пользуется моментом. Вряд ли специально готовился. А вообще – парень способный, перспективный, я хотела его в помощники взять. Сейчас он – последовательный борец за справедливость. В образ вошел, – усмехнулась Дэрриэл.
– Ничего себе новость, – Джоанна не знала, что и сказать. Задумалась, нервно постукивая пальцами по столу. В сердцах сорвалась: – Я так гордилась стабильностью работы студии!
– Ну, на отсутствие стабильности ты не можешь жаловаться, – Дарриэл обиженно поджала губы.
– Дэрриэл, ты знала о настроениях в коллективе. Почему ситуация так запущена? Почему ни разу не сообщила, что есть недовольные, мы бы что-то придумали! Уволили бы некоторых, в конце концов!
– Я работала, Джоанна. Работала изо дня в день. Ты не любишь вникать в детали, я это знаю. Можешь считать, что я тебя берегла от волнений. Тебе вредно.
– Дэрриэл, ты профи высшего класса. Но общение с людьми – не самое сильное твое качество.
– Джоанна, общение с людьми прекрасно получается у тебя. Я выполняла черную работу. Ты красавица и умница, обаятельна и мила – а я держала тыл, чтобы не исчезала возможность проявлять душевность на экране. Все делалось четко, вовремя и без проблем. Для тебя. Телевидение не самое подходящее место для добросердечия. Это производство. С планами и железными сроками выдачи в эфир. Мы делаем пять – шесть шоу в неделю. Мы держим рейтинг много лет. За кадром проливается много невидимых миру слез. Это нормально, к сожалению. Хорошо, что эта дурочка оказалась соседкой Денизы. Иначе бы и впрямь отравилась.
– Не была бы она соседкой Денизы, никто бы не узнал, почему она это сделала, вряд ли бы кто-то озаботился. Шума бы не было. Коллектив спокойно трудится, крикунов мы бы тихо уволили, постепенно. Если бы ты вовремя сообщила мне «о настроениях». Ладно, мне нужно успокоиться и подумать, как это уладить. Ты свободна, Дэрриэл. Спасибо за информацию о Томпсоне. Ты ее просмотрела, кстати?
– Немного, что успела. Сволочь он, конечно, редкостная. Ты с ним завтра поосторожней, – предупредила Дэрриэл, уходя.
Джоанна сидела неподвижно, размышляя, действительно ли так серьезна ситуация, сложившаяся в студии. Но долго размышлять не пришлось, неожиданно позвонила секретарша Женни:
– В приемной Роберто Санчес. Просит срочной аудиенции. Как представитель коллектива.
– Да конечно, пусть войдет, – коротко ответила Джоанна.
Дверь отворилась размашистым движением. Роберто – невысокий молодой человек, очень пропорционально сложенный. Горящие глаза на смуглом лице выражали волнение. Судорожный какой-то, когда она предложила сесть, чуть не уронил стул. Таким она его и припоминала, таким и должен быть борец за права коллектива. Другое дело, что его в коллективе быть не должно. «Ах, Дэрриэл, Дэрриэл, дорогая, – не все так просто. Да и я хороша. – Запоздалые прозрения мешали обрести необходимое для беседы спокойствие. – Доверяй, но проверяй. Моя студия, мое шоу. И этот нелепый испанец со страстями в самый неподходящий момент.»
– Я вас слушаю, Роберто.
– Весь коллектив собрался в студии, мы ждем вас, чтобы объяснить, почему работать в таких условиях больше не можем ни одного дня. Я говорю о постоянной несдержанности, о грубости ответственного продюсера Дэрриэл Кахина. Она не уважает людей, с которыми работает. Случай, возмутивший коллектив, стал последней каплей, переполнившей чашу терпения.
– Да, Роберто, я знаю, – Джоанна говорила медленно, будто слова давались ей с трудом. – Этот случай заставляет задуматься, я с вами совершенно согласна. Я уверена, что Дэрриэл пересмотрит свое поведение, и это никогда больше не повторится.
– Нет, мы говорим не об одном случае. Есть много примеров, когда она вела себя презрительно, высокомерно. Люди не намерены больше с ней работать ни одного дня. Мы объявляем забастовку. Коллектив ждет вас.
– Да, конечно, сейчас мы спустимся в студию. – Джоанна поняла, что разговора не получится. Вернее, возможен только один сценарий. – Я готова выслушать каждого.
Я понимаю, что чувствуют люди. Возмущение. Но сейчас я хочу, чтобы на одну минуту вы услышали меня. Конкретно вы, Роберто. Скажите, вам нравится ваша работа?
– Да, без сомнения.
– Вам нравится наше шоу? – она не сказала «мое», подчеркивая важную роль большого коллектива.
– Да. И то, что вы делаете – тоже.
– Вы ведь не хотите, чтобы даже на один день выяснилось, что мы не в состоянии работать? Вы хотите сделать лично мне подарок к юбилею – не так ли?
– Я готов сделать для вас все, что в моих силах, – Роберто говорил искренне.
