– Вот и отлично, – лицо Джоанны засияло улыбкой, которая обыкновенно адресовалась только очень важным для нее персонам. Улыбкой, противостоять которой невозможно.
– Тогда я тоже сделаю подарок вам – и коллективу. Каждый получит бонус в десять тысяч. В честь моего юбилея. Запись завтра пройдет в обычном для студии режиме под началом Дэрриэл. В понедельник она уйдет на пенсию. Вы займете ее место. А шум и возмущение прекратятся сейчас же, у всех много работы. И вы поможете сделать так, чтобы люди вернулись на рабочие места, занялись выполнением своих обязанностей. У нас производство, Роберто. Вам, как будущему ответственному продюсеру, это важно помнить.
– Но я вовсе не боролся за должность, поверьте, – смущенно сказал Роберто.
– Вы показали, что умеете организовать коллектив, это главное. Мы давно искали замену Дэрриэл, она жаловалась на усталость. Не могли найти подходящего человека, и вот теперь случай помог. Надеюсь, мы сработаемся, и вы станете моей опорой. Как Дэрриэл. Идите в студию. Через несколько минут я спущусь.
Смуглолицый Роберто удалился, совершенно сбитый с толку, и одновременно очарованный Джоанной. Хотя, вполне возможно, ему просто нравилась его новая должность. Он даже мечтать не мог, что все произойдет так быстро. Вернее, только мечтать и мог. У Роберто появились основания для гордости.
– Дэрриэл, поднимись ко мне в кабинет, пожалуйста, – Джоанна произнесла эти слова легко, даже радостно. Хотя никакой радости не чувствовала. Она пыталась сосредоточиться, найти нужные слова. «Нелепость какая», – только и крутилось в голове. Прошло несколько минут. Вошла Дэрриэл.
– Дэрриэл, я побеседовала с молодым человеком. Мы договорились. У меня есть несколько минут перед тем, как я спущусь в студию. Вернее, мы вместе спустимся.
– Что ты хочешь сказать? – голос Дэрриэл звучал насмешливо. Эта насмешливость вывела Джоанну из задумчивости. В конце концов, мы ошибаемся – и это нормально. И платим за ошибки. Это тоже нормально.
– Дэрриэл, так сложилось, что завтра мы с тобой работаем последний день. В понедельник ты уходишь на пенсию. С почетом и вечеринкой на прощание. Ты прекрасно знаешь, что для меня значит расстаться с тобой. Ты единственный человек, который понимал, что и зачем мы делаем, без лишних слов и напоминаний. Срывов не было никогда – люди, съемки, костюмы, доставка, замены в последний момент. Срывалась ты, и никто не понимает, в каком напряжении мы постоянно находимся. Я не могу работать без тебя. Но у меня нет выбора. Пойми меня.
– Я не понимаю, Джоанна. Отказываюсь понимать.
– На этот раз проблема серьезней, чем я думала. Этот мальчик. Он не остановится. Он разрушит мою репутацию, история попадет в газеты, начнется публичное перетряхивание грязного белья. Ты же сама взяла его на работу! Прости, что я это говорю.
– А что ты собираешься потом делать? Без меня? – только и смогла сказать Дэрриэл.
– Не знаю. После юбилея – уеду на неделю, на две. Потом будет видно. – Она вынула чековую книжку, посмотрела на Дэрриэл. Размашисто начертала цифры, буквы, подпись. – Это чек на три миллиона долларов. Надеюсь, мы сможем сохранить молчание о наших проблемах. И подробности работы студии не станет жевать пресса.
Дэрриэл молча взяла чек. Она смотрела отстраненным взглядом куда-то в пространство между столом и окном. Или просто в окно.
– Я все поняла, Джоанна.
– И я жду тебя на юбилейной вечеринке. Ты будешь гостем номер один. А завтра у нас запись с Кеннетом. И мы ее проведем вместе. Я очень тебя прошу. Ты понимаешь, как это важно? И что для меня нет никого ближе тебя? И я понятия не имею, как смогу работать без тебя? – подбородок Джоанны дрожал, она плотно сжимала щеки ладонями, пытаясь успокоиться.
Дэрриэл слегка откинула голову назад. Ее тонкое лицо выглядело обескровленным.
– Завтра все будет нормально, обещаю. А насчет вечеринки… Ты знаешь, я просто не могу представить себе следующий день. Прощальная запись. Если буду в порядке – буду гостем. Не волнуйся. Я всегда тебя поддерживала в трудную минуту.
Прозвучало двусмысленно. Иронично. Джоанна подумала, что если б не эта идиотская ситуация, они бы расхохотались.
– Тогда мы вместе спустимся в студию и сделаем хорошую мину при плохой игре. Прости меня, Дэрриэл. Без тебя у меня никогда бы ничего не получилось, я это знаю и помню. Всегда. – Джоанна внезапно порывисто и крепко обняла ее и разрыдалась. На какое-то время они застыли, обнявшись.
– Ну, что ты, Джоанна. Люди делятся на тех, у кого не получается и на тех, у кого получается – остальное и остальные ни при чем. Пойдем. Мы должны это сделать, – она это сказала без пафоса. Пафос она не любила. Поэтому чужую сентиментальность воспринимала, как неуместное манерничанье.
Впрочем, сентиментальны только люди жестокие. Или те, кто ни на что не пригоден.
Когда они вошли в студию – увидели коллектив в полном составе. Голоса из-за двери звучали громко. При появлении начальства ропот сменился на шепот и вскоре наступила полная тишина.
Для Джоанны первое появление в студии, где уже собрались люди, означало, что она проводит трактовую репетицию. Или запись. Поэтому она тренированно улыбнулась и – автоматически – заговорила голосом хозяйки шоу. Это ей помогло найти нужную интонацию и не сорваться. Человечная, полная сострадания Джоанна Джойс собственной персоной. Олицетворение доброты и сердечности. Она обращалась к людям, которые ей близки.
– Я приветствую вас, я очень рада вас видеть! Сегодня непростой день, я знаю. Непростой он и для меня. Я вижу глаза Ренаты, Арчи, Терезы, Анны. Всех, кто мне так дорог, благодаря вам мы держим высокий рейтинг, и не стыдимся того, что делаем. Спасибо вам всем. Каждого ждет маленький сюрприз – бонус в 10 тысяч. Мой юбилей – просто повод, а причина одна: вы прекрасно работаете.
Сегодня непростой день еще и потому, что Дэрриэл Кахина уходит на пенсию. Завтра она работает последний день. Когда-то Дэрриэл сделала меня ведущей утренней программы. Потом стала продюсером «Шоу Джоанны Джойс». Много лет мы вместе, мы трудились без устали. Бок о бок. У нас получалось.
Дэрриэл обеспечивала бесперебойное производство, она превратила студию в надежный механизм. Я думаю, ее работа достойна благодарности, самых добрых слов и шумных оваций, – Джоанна начала аплодировать, улыбаясь Дэрриэл, и приглашая всех собравшихся поддержать ее. Вначале нестройно, потом громче и громче, аплодисменты и впрямь переросли в овацию. Дэрриэл неспешно склонила голову. Не зная, что она вообще на это способна, она смутилась – смутились и присутствующие. Обстановка стала дружественной. Враждебность испарилась, исчезла. В студии – коллектив добрых надежных коллег, собравшихся вместе.
– И я надеюсь, что Роберто Санчес, который, как я полагаю, будет выполнять обязанности ответственного продюсера, в скором времени проявит незаурядные организаторские способности. И творческие, разумеется, тоже. Потому что телевидение требует от каждого собранности и расторопности. Это так. Но еще – полета фантазии, умения увидеть ситуацию, придумать интересный ход, снять неповторимый ракурс – могу продолжать до бесконечности.
