В воображении опять возникла толпа гостей юбилейной вечеринки. Лица из скорбных превратились в радостные. Оживились. Приглашенные улыбаются, наперебой произносят комплименты, желают счастья и долгих лет. Восторг, поздравления, пусть неискренние, пусть. Главное – восторг!
Ей снова захотелось виски.
Она потянулась к стакану, забытому на столе, поднесла его к губам, и одним глотком выпила, пришлось даже слегка откинуть голову назад. Какой резкий и странный у виски аромат!
Она поняла, что запах у виски неестественный, но поняла поздно, когда увидела дно пустого стакана. Пронеслись в памяти слова высохшей черной старухи, вручившей пузырек с таинственным соком:
– Не открывай пузырек понапрасну. Только пока он закрыт – ты жива. Откроешь – выпустишь смерть наружу. Помни, дочка. Это спасение и погибель, одновременно.
Шум собственного падающего тела показался ей далеким и гулким. Просто звук – она ничего не почувствовала. Нет тяжести, нет веса, и где-то очень высоко звенит легкими колокольчиками умиротворяющая тишина. Она хотела смеяться от ощущения беззаботной легкости. Но смеяться не получалось. Она снова пыталась, но губы оставались неподвижны.
– Это спасение, – последняя мысль растеклась в сознании Джоанны. Раздирающие душу откровения исчезли, рассеялись, она почувствовала освобождение. Боль будто оборвалась. Блаженное состояние истинной свободы и счастья.
Джоанна, впервые за долгие-долгие годы судорожной маеты, ощутила мир и покой.
Убей меня, Джонни, в зелёной долине,
Где розу целует оса,
Убей меня, Джонни, в цветущей долине,
Где духов слышны голоса,
Убей меня там, где качаются ивы,
Где вереска светлая муть,
Убей меня, милый, ведь люди унылы,
Убей, помоги мне уснуть!
В зелёной долине,
У нее все-таки получилось просто улыбнуться.
Знаменитая улыбка Джоанны Джойс появилась на лице, потом будто впечаталась и застыла. Уже навсегда.
Таечка сновала вверх-вниз перед медленно угасавшим изображением изображением, словно не могла наглядеться.
А я вдруг вспомнила, что случилось там, на Бруклинском мосту. Но вначале я оказалась на Спринг-стрит, прогулявшись немного по Бродвею, в Сохо проспект чудес продолжается как достаточно оживленная, но довольно обычная торговая зона, без гигантских рекламных постеров и театрального ажиотажа. Как и Спринг, но там еще и лавочки на колесиках с поделками-погремушками под тентами, с обеих сторон, если с Бродвея свернуть направо, как это сделала я.
Угловое кафе приютило на несколько минут, я продолжила прогулку без цели, как мне казалось. Рассматривала безделушки разложенные на передвижных прилавках, так много ерунды – бусы, браслеты, шляпы и панамки, сумки и кошельки, разноцветная мешанина, любопытно, кто все это покупает. Дешевые сувениры для туристов, в бутиках Сохо цены несусветные. Смуглый бритоголовый паренек протягивает мне пластмассовый брелок «в память о Нью-Йорке», купите, недорого. Я отмахиваюсь с улыбкой, объясняю, что не ищу ничего конкретного, просто гуляю здесь разве нельзя? – Можно, конечно, здесь люди прогуливаются, но по ходу покупают сувениры, ведь всегда есть, кому их подарить. – Мне некому дарить сувениры, – печалюсь в ответ, и смотрю на него рассеянно, почти перешла к следующему лотку. Почти.
Торговец явно арабских кровей, смешно, что я думаю о нем, как о лошади… Простенькая белая майка с короткими рукавами, открывающими накачанные бицепсы, на шее – клетчатый платок, небрежно накинутый, а не повязанный специальным образом, как принято у мусульман. Жарко, наверное. И вдруг я застыла, не в силах сдвинуться с места. На крепкой шее паренька сверкнул необычный кулон на тонкой цепочке, я всмотрелась машинально, походя. Крест и круг, бриллианты с сапфиром посредине. Мой потерянный анкх – на шее уличного торговца. Ошибки не может быть, второго такого не существует, Марии я верю. Взгляд у меня странный, видимо, торговец глядит на меня с беспокойством, оглядывается по сторонам, к нему тут же подбегает приятель, они перешептываются, к ним спешит еще один…
– Это мой знак, откуда он у вас? – кричу я, вцепившись в украденный анкх, так нелепо выглядящий на этом ублюдке с крепкой шеей, меня не заботит, что вокруг паренька уже несколько его товарищей по нехитрому бизнесу, меня вообще ничего не заботит, я хочу вернуть свой амулет, исчезнувший, как только я о нем позабыла. Теперь найден, и все снова будет здорово, я верну удачу, верну!!! – Вы меня обокрали, верните немедленно, я полицию позову!
И вот уже какие-то люди обступили меня, я в кольце парней, точь—в-точь таких же, как торговец с моим талисманом на шее, или это мне кажется – некоторые из них бородаты, тот, первый гладко выбрит, но все они лопочут на арабском языке, жаль, я не могу различать диалекты, но через миг я ощутила чью-то ладонь за затылке, и в тот же миг – колющую боль в шее, как после укуса шмеля, дальше не помню ничего.
– Постарайся вспомнить, сейчас у тебя есть такая возможность – увидеть со стороны.
Таечка говорит спокойно, я тоже успокаиваюсь. Сверкание золотых крылышек делает меня бесконечно счастливой, наверное, это ее психотерапевтический прием. – Это важно, чтобы ты сама вспомнила.
И я снова вижу те же лица вокруг, но мы в тесной комнате, прижаты друг к другу, как селедки в банке, а может, это автомобиль, куда меня запихнули, потому что я слышу рев мотора. Меня тискают чужие липкие руки, я почти не вижу их лиц, но слышу пыхтение, гортанные крики, смех. Они смеются мне в лицо, и снова проплывает перед глазами анкх, но я уже не хочу обладать им снова, я отчетливо помню, что с ним хоронят. А я не умру так нелепо и страшно, нет!
Последнее, что помню – это радостное возбуждение, прилив сил и отчаянное желание жить. Я на мосту, никогда не гуляла тут раньше, и теперь не прогулка, я убегаю в ночную свежесть и темень все дальше, посредине широченного моста карабкаюсь вверх, меня почти настигают, но я взбираюсь по балкам на широкие стальные перекрытия, отливающие зеленым в темноте, я балансирую, сохраняю равновесие, перепрыгивая с балки на балку, и вот я уже на перилах, у меня есть возможность держаться за руками за те брусы, что стоят вертикально, конструкция фантастическая, американская гигантомания, супердизайн, а еще говорят, голландцы по этой части впереди планеты всей; и сзади снова слышу голоса, гогочущие возгласы, и кто-то лезет за мной, я не понимаю – зачем? чтобы столкнуть или сграбастать?
И снова вернуться к моим мучителям, нет, не вернусь!
Я помню этот невероятный ураганный восторг, мой восторг, я так хочу жить, и знаю, что все поняла, я теперь смогу, во мне сила и страсть, я буду бороться! Передо мною волшебными струнами вытянулись и висят где-то вдали огни огромного города, который я так люблю, они переливаются, отражаясь в темных спокойных водах Гудзона, и я лечу, лечу туда, то ли вверх, то ли вниз, не понимаю – лечу туда, где огни.
