Вот то, что пытаются делать врачи: определить болезнь – поставить точный диагноз – лечить диагноз лучшим из известных на данный момент методов. Такая стратегия позволяет также использовать научные методы, так как они дают возможность объективно определить эффективность конкретного лечения при конкретном диагнозе. Хинин помогает при симптомах малярии? Пенициллин является лучшим способом лечения сибирской язвы? Как только наука определяет лучший способ, врачи начинают им пользоваться. Диагностируй. Лечи. Диагностируй. Лечи. Мы, пациенты, надеющиеся, что наука совершит прорыв в области укрепления здоровья, должны подвергнуть сомнению такие методы и спросить себя: есть ли другой, более эффективный путь, особенно для системных заболеваний, таких как сердечно-сосудистые болезни или рак, по сравнению с заболеваниями, вызванными внешними причинами, например инфекциями.
Научный подход в медицине относительно нов. Исторически врачи придерживались теорий, сходных с традиционной индийской системой аюрведической медицины, которая основана на балансе различных сил в организме. Средневековый европейский доктор мог пытаться сделать вас «менее холеричным» или «более флегматичным». Как и в восточной философии, основной идеей было восстановление баланса различных сил, управляющих телом. Но такой подход к медицине и уважение к телу как к целостной системе был отвергнут в начале XX века – сначала на Западе, так как нас отвлекла победа над возбудителями заболеваний. Интересно также отметить, что в то время микробная теория была прорывом. Затем открыли антибиотики, и известный генетик Б. С. Халдан сказал 4 февраля 1923 года в Кембридже: «Можно описать историю медицины так. Примерно до 1870 года медицина во многом опиралась на физиологию. На болезни смотрели с точки зрения пациента, так, как сейчас смотрят на травмы. Открытие Пастера, выяснившего природу инфекционных заболеваний, изменило весь образ мышления и дало возможность справиться с целой группой болезней. Но это также увело научную медицину с предыдущего пути, и, возможно, пока не открыли бактерии, от тифа и сепсиса умирало больше людей, но справиться с заболеваниями почек и раком было легче. Причина таких заболеваний, как рак, не конкретные микроорганизмы, тогда как другие, такие как фтизис (устаревшее название туберкулеза. – Автор.), вызываются микроорганизмами, почти безопасными для среднего человека, но становящимися опасными неизвестно из-за чего. Мы не можем эффективно лечить заболевания из первой группы, основываясь на рекомендациях Пастера. Необходимо перевести взгляд с микроорганизмов на пациента. Если врач не может справиться с вышеупомянутым заболеванием, то часто он способен помочь пациенту прожить достаточно долго, чтобы тот поборол недуг самостоятельно. В этом доктор будет опираться в основном на знание физиологии. Я не говорю, что физиолог сможет открыть средство предотвращения рака. Пастер сначала работал в кристаллографии. Но это мало похоже на широкое использование физиологических данных. Исчезновение заболеваний сделает смерть физиологическим состоянием, типа сна. Поколение, которое жило вместе и умрет вместе».
Халдан обобщил свои мысли, и то, что сказанное по поводу микробной теории, вдруг оказалось предсказанием. «Это катастрофа в медицине: мы станем искать эти возбудители и забудем о системе». Примерно через 90 лет оказалось, что Халдан совершенно прав! Действительно, и общество, и люди, отчаянно ищущие врага, чтобы обвинить его во всех своих бедах, стали строить догадки. Появились предположения, что болезни происходят из-за окружающей среды (что оказалось совершенно ложной гипотезой, применительно к недугам, не связанным с микробами, но зависящим от внутреннего состояния).
Нужна ли вам корзина болезней
Микробная теория означала катастрофу в лечении болезней типа рака, так как и ученые, и простые люди начали считать такие болезни инфекционными. Это стало обыденным знанием, повлиявшим на способ лечения, и подобное представление бытует по сей день. Так, когда пациент приходит к врачу, ему ставят диагноз и определяют в конкретную категорию (то есть диабет, а не целиакия), а потом назначают лечение, показавшее эффективность при аналогичном диагнозе (то есть инсулин, а не исключение глютена). В случае злокачественной опухоли врач начинает лечение так, как будто это внедрившееся что-то, пытается это вырезать или вытравить. Точный протокол лечения зависит от того, какая часть тела поражена – молочная железа или простата.
Но рак не настолько прямолинеен, как инфекционные заболевания. Диагностика, отнесение к конкретной группе и специфическое лечение имеют смысл для инфекционных заболеваний, так как инфекции бывают разного вида – они относятся к различным видам, типам и классам, что влияет на способ воздействия на конкретный возбудитель. В случае инфекции неважно, вызвана она вирусом или бактерией, – если мы поразим ахиллесову пяту захватчика, то победим. Не нужно ничего знать про носителя, нам нужно знать лишь, кто в него попал и как его уничтожить. Проблема становится одномерной: при инфекционном заболевании нужно определить только одно – вирус это или бактерия. Для других заболеваний число параметров возрастает: пораженные клетки, орган, в котором они находятся, другие близкорасположенные органы, тело целиком и т. д. Это уже не битва один на один, где требуется только правильное оружие. Это становится загадочной путаницей отдельных битв, часть которых напоминает небольшие стычки, а другие оказываются эхом большой «мировой» войны.
Потеря нормального контроля над ростом
Рис. 3. Потеря нормального контроля над ростом клеток
Теперь, чтобы понять сложность процесса развития болезни и то, почему онкологические заболевания не похожи на инфекционные, давайте посмотрим, как Национальный институт рака описывает развитие рака
[1]:
Иллюстрация наглядно показывает деление клеток и то, что в основе проблем лежит ускоренный рост раковых клеток или невозможность их самоуничтожения. Но такое описание открывает только часть общей картины, оставляя без внимания крайне важный элемент.
Строго говоря, мы не знаем, что вызывает рак и почему развиваются опухоли, но существует смутная догадка, что рак связан с системной проблемой – комплексным расстройством функций нашего тела, которое необязательно лечить хирургически или терапевтически.
Хотя некоторые любят повторять, что рак – это современная болезнь и в росте онкозаболеваемости повинны грехи нашего индустриального мира (обычно обвиняют загрязнение окружающей среды, фаст-фуд и рафинированные продукты, ядовитые промышленные отходы), но я не придерживаюсь такого мнения. Рак часто считают символом современной культуры изобилия излишеств и перепроизводства, но он на самом деле так же стар, как и человечество. Следы его находят с Античности. Семь египетских папирусов, написанных между 3000 и 1500 годами до н. э., описывают синдромы, соответствующие современному раку. В одном из документов, папирусе Эдвина Смита, названном в честь человека, который получил или украл пятнадцатифутовый свиток у торговца древностями в Луксоре в 1862 году, описаны восемь примеров опухолей или язв груди. В документе, написанном в XVII веке до н. э., утверждается, что для этого состояния нет способа лечения, и рекомендуется каутеризация (прижигание раскаленным инструментом). Современная хирургия и лучевая терапия похожи на описанную каутеризацию; разве что ножи стали острее, а анестезия лучше. Древние египтяне разработали различные протоколы лечения злокачественных и доброкачественных новообразований. Для «наружных опухолей» рекомендовалось хирургическое удаление. Для злокачественных опухолей рекомендовались снадобья для лечения более серьезных симптомов. В состав снадобий входили ячмень, касторовое масло и части животных, например свиные уши. Наиболее древние материальные свидетельства имеются на черепе женщины бронзового века (между 1900 и 1600 годами до н. э.). Опухоль соответствует тому, что сейчас называется рак головы и шеи. Найдены также мумифицированные останки перуанского инка 2400-летней давности, на которых видны несомненные следы меланомы.
