Он под присягой заверил показания у нотариуса
Эмили Станфорд, чей адрес был указан под ее именем.
— Сиди тихо. Я сейчас вернусь, — сказал Грэй,
открывая дверцу и выпрыгивая из машины. Рискуя попасть под колеса, он бросился
через улицу. Рядом с булочной был телефон-автомат. Набрав номер телефона Смита
Кина, он взглянул на свою арендованную машину, стоявшую посреди улицы.
— Смит, это я, Грэй. Слушай внимательно и
делай, как я говорю. Я нашел второй источник, подтверждающий дело о пеликанах.
Он грандиозный, Смит, и мне нужно, чтобы ты и Краутхаммер через пятнадцать
минут были в кабинете Фельдмана.
— Что это за источник?
— Гарсиа оставил предсмертное послание. Мы
сделаем еще одну остановку и едем в редакцию.
— Мы? Девушка едет с тобой?
— Да. Возьмите телевизор и магнитофон в
конференц-зале. Я думаю, Гарсиа хочет нам рассказать кое-что.
— Он оставил запись?
— Да. Через пятнадцать минут.
— С тобой все в порядке?
— Думаю, да. Я просто ужасно нервничаю, Смит.
— Он повесил трубку и побежал к машине.
Миссис Станфорд содержала небольшую
нотариальную контору на улице Вермонт. Она вытирала пыль на полках, когда вошли
Грэй и Дарби. Они спешили.
— Вы Эмили Станфорд? — спросил он.
— Да. А что?
Он показал ей последнюю страницу показаний:
— Вы это заверяли?
— Кто вы?
— Грэй Грантэм из «Вашингтон пост». Это ваша
подпись?
— Да. Я заверяла это.
Дарби дала ей фотографию, где Гарсиа, а теперь
Морган был снят на тротуаре.
— Это тот мужчина, который подписывал
показания? — спросила она.
— Это Кертис Морган. Да. Это он.
— Благодарю вас, — сказал Грэй.
— Он мертв, не так ли? — спросила миссис Станфорд.
— Я читала об этом в газете.
— Да, он погиб, — сказал Грэй. — Вы, случайно,
не читали эти показания?
— О нет. Я только засвидетельствовала его
подпись. Но я чувствовала, что здесь что-то не так.
— Спасибо, миссис Станфорд. — Он ушли так же
быстро, как и пришли.
Худощавый прятал лоб под широкополой
изношенной шляпой. Одетый в лохмотья, он сидел в древнем кресле-коляске перед
зданием редакции «Пост» с вывеской на груди, провозглашавшей его бездомным и
голодным. Голова его падала то на одно плечо, то на другое, как будто
обессилевшие от голода мышцы шеи были не в состоянии ее удерживать. Бумажный
пакет с несколькими долларами и мелочью лежал у него на коленях, но это были
его деньги. Может быть, он смог бы заработать больше, если бы косил под
слепого.
Он сидел с жалким видом кретина, покачивая
головой с зелеными очками на носу. Но ни одно движение на улице не оставалось
для него незамеченным.
Он увидел, как из-за угла на полной скорости
вывернула машина и остановилась в неположенном месте. Из нее выскочили мужчина
и женщина и бросились бежать в его сторону. Под рваным пледом у него был
пистолет, но они двигались чересчур быстро. И к тому же на тротуаре находилось
слишком много людей. Они вбежали в здание редакции. Он подождал с минуту и
покатил от здания.
Глава 41
Смит Кин суетливо топтался у двери в кабинет
Фельдмана под строгим взглядом секретарши. Он увидел их, торопливо
пробирающихся по проходу между рядами столов. Грэй шел впереди и вел ее за
руку. Она определенно была хороша собой, но он оценит это позже. Они учащенно
дышали.
— Смит Кин, это Дарби Шоу, — сказал Грэй,
переводя дыхание.
— Здравствуйте. — Она пожала ему руку и
окинула взглядом зал отдела новостей.
— Мне очень приятно, Дарби. Насколько я
наслышан, вы замечательная женщина.
— Правильно, — сказал Грантэм. — Но поболтать
мы сможем потом.
— Прошу за мной, — спохватился Кин, и они
поспешили дальше. — Фельдман решил использовать конференц-зал.
Они пересекли помещение отдела новостей и
вошли в зал, в центре которого располагался длинный стол. Зал был полон людей,
которые немедленно смолкли при их появлении. Фельдман закрыл дверь.
Он протянул ей руку:
— Я Джексон Фельдман, главный редактор. Вы,
должно быть, Дарби.
— Кто же еще? — сказал Грэй, все еще едва
сдерживая дыхание.
Фельдман пропустил это мимо ушей и, оглядев
присутствующих, представил их.
— Это Говард Краутхаммер, ответственный
редактор; Эрни Дебасио, помощник ответственного редактора по иностранному
сектору; Эллиот Коген, помощник ответственного редактора по внутреннему
сектору, и Винс Литски, наш адвокат.
Она вежливо кивала и тут же забывала
услышанные имена.
Каждому из них было не меньше пятидесяти, все
они сидели без пиджаков и с одинаковым выражением глубокой озабоченности на
лицах. Во всем ощущалось напряжение.
— Дай мне запись, — сказал Грэй.
Она достала из сумки кассету и передала ему.
Телевизор и видеомагнитофон стояли в конце зала на подставке. Он вставил
кассету в видеомагнитофон.
— Мы заполучили ее двадцать минут назад,
поэтому сами еще не смотрели.
Дарби села на стул у стены. Все взоры
обратились к экрану в ожидании изображения.
На черном экране высветилась дата — 12
октября. Затем появился Кертис Морган, сидящий за столом на кухне. В руках он
держал переключатель, которым, очевидно, управлял камерой.
«Меня зовут Кертис Морган, и, поскольку вы это
смотрите, я, вероятно, мертв» — таким было вступление. Присутствующие
переглянулись и еще ближе приникли к экрану.
«Сегодня 12 октября, и я делаю это у себя
дома. Я нахожусь один. Моя жена ушла к врачу. На работе думают, что я болен.
Моя жена ничего об этом не знает. Я не говорил никому. Поскольку вы смотрите
эту запись, то вы уже видели это. (Он берет в руки свои письменные показания.)
Это подписанные мной показания, которые я планирую оставить вместе с записью,
скорее всего в депозитном сейфе одного из банков в деловой части города. Я
прочту показания и остановлюсь на некоторых других вещах».
