— Завтра к полудню соберется Большое жюри, и
вскоре будут предъявлены обвинения. Мы попытаемся найти Маттиса, но сделать это
будет трудно. У нас нет представления о том, где он. Пятнадцать лет он провел в
основном на Багамах, но у него есть дома в Мексике, Панаме и Парагвае.
Войлз посмотрел на Дарби во второй раз. Она
стояла, прислонившись к стене у окна, и внимательно слушала.
— Когда начинает выходить из печати первый
выпуск? — спросил Войлз.
— Они выходят всю ночь, начиная с десяти
тридцати, — сказал Кин.
— В каком выпуске пойдет этот материал?
— В «Вечернем городском», за несколько минут
до полуночи. Это крупнейший выпуск.
— Он выйдет с фотографией Коула на первой
странице?
Кин взглянул на Краутхаммера, а тот на
Фельдмана.
— Я думаю, да. Мы приведем ваши слова о том,
что дело было лично передано Флетчеру Коулу, заявление которого о том, что
Маттис дал президенту 4,2 миллиона, мы тоже поместим. Да, я думаю, что господин
Коул заслуживает того, чтобы его фотография находилась на первой странице
вместе со всеми другими.
— Я тоже так думаю, — сказал Войлз. — Если мой
человек будет здесь в полночь, смогу ли я получить несколько экземпляров
выпуска?
— Конечно, — сказал Фельдман. — А зачем?
— Я хочу лично доставить их Коулу. Я хочу в
полночь постучать в его дверь, увидеть его в пижаме и швырнуть газету ему в
лицо. Затем я хочу ему сказать, что вскоре вернусь с вызовом на заседание
Большого жюри, а потом с повесткой в суд. А там уж недолго останется ждать,
когда я вернусь к нему с наручниками.
Он говорил это с таким удовольствием, что им
стало не по себе.
— Я рад, что вы не держите зла, — сказал Грэй.
Один только Кин оценил эту шутку.
— Вы думаете, что он будет привлечен к суду? —
задал невинный вопрос Краутхаммер.
Войлз вновь взглянул на Дарби.
— Он слетит вместо президента. Он добровольно
пойдет под расстрел, чтобы спасти своего босса.
Фельдман сверился с часами и отодвинулся от
стола.
— Могу я попросить об одолжении? — спросил
Войлз.
— Конечно. О каком?
— Мне бы хотелось остаться на несколько минут
наедине с мисс Шоу. Если, конечно, она не возражает.
Все посмотрели на Дарби, которая пожала
плечами.
Редакторы и Льюис К.О. дружно встали и вышли
из зала. Дарби взяла руку Грэя и попросила его остаться. Они сели за стол
напротив Войлза.
— Я хотел поговорить наедине, — сказал Войлз,
глядя на Грэя.
— Он остается, — сказала Дарби. — Это не для
протокола.
— Очень хорошо.
Она нанесла ему удар:
— Если вы собираетесь устроить мне допрос, я
буду говорить только в присутствии моего адвоката.
Он затряс головой:
— Ничего подобного. Мне просто интересно
знать, что вы будете делать дальше.
— Почему я должна вам это говорить?
— Потому что мы можем помочь.
— Кто убил Гэвина?
Войлз заколебался:
— Не для печати?
— Не для печати, — сказал Грэй.
— Я скажу вам, кто, по нашему мнению, его
убил, но прежде скажите, сколько раз вы разговаривали с ним перед его смертью?
— Я разговаривала с ним несколько раз за
выходные. Мы должны были встретиться в прошлый понедельник и уехать из Нового
Орлеана.
— Когда вы говорили с ним в последний раз?
— В воскресенье вечером.
— И где он находился?
— В своем номере в «Хилтоне».
Войлз глубоко вздохнул и посмотрел в потолок.
— И вы обговаривали с ним вашу встречу в
понедельник?
— Да.
— Вы встречались с ним прежде?
— Нет.
— Вереека убил тот самый человек, с которым вы
держались за руки, когда ему разнесли череп.
Дальше она боялась спрашивать. За нее это
сделал Грэй.
— Кто это был?
— Великий Камель.
Она задохнулась и закрыла глаза, пытаясь
что-то сказать, но у нее не получалось.
— Все это довольно запутано, — сказал Грэй,
стараясь сохранять спокойствие.
— Да, довольно. Камеля убил оперативник,
нанятый ЦРУ. Он находился на месте происшествия, когда был убит Каллаган, и, я
думаю, он вступал в контакт с Дарби.
— Руперт, — тихо произнесла она.
— Это, конечно, не настоящее его имя, но пусть
будет Руперт. У него таких имен не меньше двадцати, наверное. Если это тот, о
котором я думаю, то он англичанин и очень надежный парень.
— Вы представляете, насколько это все
запутано? — спросила она.
— Могу представить.
— Почему Руперт оказался в Новом Орлеане?
Почему он следил за ней? — спросил Грэй.
— Это очень длинная история, и ее подробности
мне не известны. Я стараюсь держаться от ЦРУ на расстоянии, поверьте. У меня
достаточно своих забот. Эта история возвращает нас к Маттису. Несколько лет
назад ему понадобились деньги, чтобы двинуть вперед свой грандиозный проект.
Часть его он продал правительству Ливии. Я не уверен в законности сделки, но
ЦРУ им занялось. Очевидно, они наблюдали за Маттисом и ливийцами с большим
интересом и, когда начался судебный процесс, взяли его на контроль. Я не думаю,
что они подозревали Маттиса в убийстве верховных судей, но Боб Глински получил
экземпляр вашего маленького дельца всего через несколько часов после того, как
мы доставили его в Белый дом. Оно было передано ему Флетчером Коулом. Я не имею
понятия, кому Глински рассказал о деле, но слух просочился, и через сутки
Каллаган был мертв. А вам, моя дорогая, очень повезло.
— Тогда почему я не чувствую себя счастливой?
— сказала она.
— Это не объясняет роли Руперта, — заметил
Грэй.
