— Директор, вы думаете, что оба убийства
совершил один и тот же человек?
— Черт его знает. Тела еще не остыли. Дайте
нам время разобраться. Улик с гулькин нос. При отсутствии свидетелей,
отпечатков пальцев, следов проникновения нам понадобится время, чтобы склеить
воедино то, что мы имеем. Может быть, один и тот же человек, я не знаю. Пока
еще слишком рано.
— Действительно, у вас есть чутье, — сказал
президент.
Войлз сделал паузу и посмотрел в окно.
— Может быть, один и тот же человек, но тогда
он должен быть суперменом. Возможно, двое или трое, но все равно им требовалась
большая помощь. Кто-то снабжал их обширной информацией.
— Например?
— Например, как часто Джейнсен ходит в кино,
где он сидит, когда он приходит туда, ходит ли он один, встречается ли он с
другом. Такой информацией, которой мы, очевидно, не имели. Возьмем Розенберга.
Кто-то должен был знать, что его домик не имел охранной сигнализации, что наших
ребят держали снаружи, что Фергюсон прибывал в десять и уходил в шесть и
вынужден был сидеть на заднем дворе, что…
— Это все было известно вам, — перебил
президент.
— Конечно, известно. Но я заверяю вас, что мы
ни с кем не делились.
Президент бросил заговорщицкий взгляд на
Коула, который в глубокой задумчивости скреб свой подбородок.
Войлз двинул довольно широким задом и
улыбнулся Глински, как бы говоря: «Давай подыграем им!»
— Вы предполагаете заговор, — глубокомысленно
сказал Коул, нахмурив брови.
— Ничего подобного я не предполагаю. Я заявляю
вам, господин Коул, и вам, господин президент, что да, фактически большое число
людей действовало сообща, чтобы убить их. Убийц может быть один или два, но им
оказывали большую помощь. Все было сделано слишком быстро, чисто и
организованно.
Казалось, что Коул остался доволен его
словами. Он выпрямился и вновь сцепил руки за спиной.
— Тогда кто эти заговорщики? — спросил
президент. — Кого вы подозреваете?
Войлз дышал глубоко и казался усохшим в своем
кресле. Он закрыл «дипломат» и положил у своих ног.
— Мы не имеем главного подозреваемого на
данный момент. Все, чем мы располагаем, — это лишь несколько наиболее вероятных
кандидатов. И их имена должны храниться в глубокой тайне.
Коул подскочил к нему.
— Конечно, все останется в тайне, — выпалил
он, — вы же в Овальном кабинете.
— Я бывал здесь уже много раз. На самом деле я
был здесь, еще когда вы под стол пешком ходили, господин Коул. Секреты находят
способ, чтобы просачиваться наружу.
— Мне кажется, что утечка происходит у вас, —
заявил Коул.
Президент поднял руку:
— Все останется между нами, Дентон. Я даю
слово.
Коул отступил назад. Войлз смотрел на
президента.
— Сессия суда началась в понедельник, как вам
известно, и маньяки находились в городе уже несколько дней. Последние две
недели мы отслеживали передвижения различных лиц. Нам известно по меньшей мере
об одиннадцати членах «Подпольной армии», которые в течение недели находились в
федеральном округе Колумбия. Двоих из них мы допросили сегодня и отпустили. Мы
знаем, что эта группировка способна на такое и имеет подобные намерения. Она
наш наиболее вероятный кандидат в подозреваемые на сегодня. Завтра может быть
по-другому.
На Коула это не произвело впечатления.
«Подпольная армия» подозревалась во всем.
— Я слышал о них, — довольно глупо изрек
президент.
— О да. Они становятся известными. Мы считаем,
что это они убили судью в Техасе. Хотя мы не можем доказать этого. Они большие
специалисты по части взрывных устройств. Мы подозреваем их в совершении по меньшей
мере сотни взрывов в абортариях, офисах Американского союза борьбы за
демократические свободы, порнокинотеатрах и клубах гомосексуалистов по всей
стране. Они как раз те люди, которые должны были ненавидеть Розенберга и
Джейнсена.
— Другие подозреваемые? — спросил Коул.
— Существует некая арийская группировка под
названием «Белое сопротивление», за которой мы ведем наблюдение вот уже два
года. Она действует из штатов Айдахо и Орегон. Ее главарь выступил с речью в
Западной Виргинии на прошлой неделе и несколько дней находился там. В
понедельник он был отмечен среди демонстрантов у здания Верховного суда. Мы
попытаемся поговорить с ним завтра.
— А что эти люди — профессиональные убийцы? —
спросил Коул.
— Они не рекламируют это, как вы понимаете. Я
сомневаюсь, что какая-либо группировка сама совершила эти убийства. Они просто
наняли убийц и спрятали концы в воду.
— Так кто же убийцы? — спросил президент.
— Мы можем никогда не узнать этого, честно
говоря.
Президент встал, чтобы размять затекшие ноги.
Нелегка ноша президента. Он посмотрел с улыбкой на Войлза.
— У вас трудная задача, — это был голос
заботливого отца, согретый теплотой и пониманием, — я не завидую вам. Если
возможно, мне бы хотелось ежедневно к пяти часам вечера иметь доклад на двух
страничках, отпечатанный через два интервала, о ходе расследования. Если
случится какой-либо прорыв, я жду от вас немедленного звонка.
Войлз кивнул, но ничего не сказал.
— Я провожу пресс-конференцию в девять утра, и
мне бы хотелось, чтобы вы присутствовали на ней.
Войлз кивнул, но опять ничего не сказал.
Секунды шли, и все молчали. Войлз с шумом
поднялся и подтянул пояс на френче.
— О да, мы уходим. У вас эфиопы и все такое.
Он передал заключение баллистической
экспертизы и результаты вскрытия Коулу, зная, что президент никогда не будет их
читать.
— Спасибо за визит, джентльмены, — сказал
президент с теплотой в голосе.
Коул закрыл за ними дверь. Президент быстро
схватил клюшку.
— Я не ужинаю с эфиопами, — сказал он,
пристально глядя на ковер и желтый мяч.
— Я знаю об этом и уже направил ваши
извинения. В эти тяжелые часы кризиса, господин президент, вы должны находиться
здесь, в этом кабинете, окруженный своими советниками и занятый трудной
работой.
Президент поддал по мячу, и тот закатился
точно в лунку.
