Вереек сильно постарел и прибавил в весе. Его
залысины стали на дюйм больше со времени их последней встречи, а на бледном
лице сильно выделялись темные круги под глазами.
— Сколько ты весишь?
— Не твое дело, — сказал он, не отрываясь от
бутылки пива. — Где наш столик?
— Он заказан на восемь тридцать. Я полагал,
что ты опоздаешь не меньше чем на полтора часа.
— В таком случае я пришел раньше.
— Можно сказать, да. Ты с работы?
— Я теперь живу на работе. Директор намерен
выжимать из нас по сто часов в неделю, не меньше, пока что-нибудь не
проклюнется. Я сказал жене, что буду дома к Рождеству.
— Как она?
— Прекрасно. Очень терпеливая леди. Мы ладим
друг с другом гораздо лучше, когда я на работе.
Она была его третьей женой за семнадцать лет.
— Мне бы хотелось увидеть ее.
— Не стоит. Я женился на первых двух из-за
секса, и он им нравился настолько, что они делились им с другими. На этой я
женился из-за денег, и тут не на что смотреть. Она не произведет на тебя
впечатления.
Он опорожнил бутылку.
— Я сомневаюсь, смогу ли я дотянуть до ее
смерти.
— Сколько ей лет?
— Не спрашивай. Я действительно люблю ее, ты
знаешь. Честно. Но теперь, после двух лет совместной жизни, я понимаю, что у
нас нет ничего общего, кроме обостренной чувствительности к курсу акций на
рынке.
Он посмотрел на бармена:
— Еще бутылку пива, пожалуйста.
Каллаган усмехнулся и сделал глоток из своего
стакана.
— Сколько она стоит?
— Не совсем столько, как я думал. На самом
деле я точно не знаю. Что-нибудь около пяти миллионов, мне кажется. Она
рассталась с первым и вторым мужьями, а во мне ее привлекла, я думаю,
неизведанная возможность побывать замужем за простым средним американцем. Это,
а также секс просто великолепны, как говорит она. Они все говорят это, ты
знаешь.
— Ты всегда клевал на таких, Гэвин, даже в
юридической школе. Ты привлекаешь неуравновешенных и склонных к депрессии
женщин.
— А они привлекают меня.
Он приложился к бутылке и наполовину опустошил
ее.
— Почему мы всегда едим в этом месте?
— Не знаю. Это своего рода традиция. Она
возвращает нас во времена юридической школы.
— Мы ненавидели ее, Томас. Все ненавидят ее. И
все ненавидят адвокатов.
— Хорошенькое же у тебя настроение.
— Извини. Я спал всего шесть часов с тех пор,
как они обнаружили трупы. Директор визжит на меня по пять раз на день. Я визжу
на всех, кто стоит ниже меня. И все это — один большой свинарник.
— Допивай, старик. Наш столик готов. Давай
выпьем, поедим и поговорим. И попытаемся приятно провести эти несколько часов.
— Я люблю тебя больше, чем свою жену, Томас.
Ты знаешь об этом?
— Это ни о чем не говорит.
— Ты прав.
Они прошли за метрдотелем к небольшому столику
в углу, который они заказывали всегда. Каллаган повторил заказ на спиртное и
объяснил, что с едой они не спешат.
— Ты видел эту чертову писанину в «Пост»?
— Да, видел. От кого просочились эти сведения?
— Кто знает. Директор получил список в субботу
утром лично из рук президента с совершенно недвусмысленными требованиями в
отношении секретности. В последующие дни он не показывал его никому, но тем не
менее сегодня утром выходит эта статья с именами Прайса и Маклоуренса. Войлз
был вне себя от ярости, когда позвонил президент. Он сорвался в Белый дом, и
между ними произошла небольшая драчка. Войлз пытался напасть на Флетчера Коула,
но был остановлен Льюисом К.О. Сцена была отвратительная.
Каллаган внимал каждому его слову.
— Это очень хорошо.
— Я рассказываю тебе это для того, чтобы
позднее, после нескольких стаканов вина, ты не ждал от меня остальных имен из
этого списка. Я стараюсь быть твоим другом, Томас.
— Продолжай.
— В любом случае утечка не могла произойти у
нас. Это невозможно. Она должна была произойти в Белом доме. В нем полно людей,
которые ненавидят Коула, и все утекает оттуда, как из гнилой трубы.
— Возможно, утечку организовал сам Коул.
— Может быть, и так. Он скользкий ублюдок, и
кое-кто считает, что он раскрыл имена Прайса и Маклоуренса для того чтобы
напугать всех, а затем уже назвать двух кандидатов, которые покажутся более
умеренными. Это похоже на него.
— Я никогда не слышал о Прайсе и Маклоуренсе.
— Ну слушай. Оба они очень молоды, им слегка
за тридцать. Мы еще не проверяли их, но они, похоже, являются радикальными
консерваторами.
— А остальные в этом списке?
— Ты торопишься. Я пропустил всего два пива, а
вопрос уже сорвался у тебя с языка.
Официант принес напитки.
— Я хочу немного грибов с крабами, — сказал
ему Вереек, — так, на закуску. Я умираю от голода.
Каллаган передал свой пустой стакан.
— Принесите мой заказ тоже.
— Больше не спрашивай, Томас. Ты можешь
вынести меня отсюда часа через три, но я все равно не скажу. Давай договоримся,
что Прайс и Маклоуренс являются типичными фигурами для всего списка.
— Все неизвестные личности?
— В основном да.
Каллаган медленно потягивал скотч и качал
головой. Вереек скинул пиджак и ослабил галстук:
— Давай поговорим о женщинах.
— Нет.
— Сколько ей лет?
— Двадцать четыре, но очень зрелая.
— Ты мог быть ее отцом.
— Мог. Чем черт не шутит.
— Откуда она?
— Из Денвера. Я уже говорил тебе об этом.
— Я люблю западных девочек. Они такие
независимые и нетребовательные. И к тому же склонны носить «Ливайс» и иметь
длинные ноги. Я, наверное, женюсь на такой. У нее есть деньги?
