Они посмотрели друг на друга, ничего не
понимая. Сказав «оставайтесь здесь», первый полицейский пошел через улицу к
другому автомобилю, возле которого человек в гражданском костюме беседовал с
небольшой группой. Пошептавшись, они вернулись к тому месту, где ждала Дарби.
Человек в костюме сказал:
— Я лейтенант Олсон из новоорлеанского
полицейского управления. Вы знали человека в машине? — Он показал на стоянку.
Колени у нее стали слабеть, и она закусила
губу.
— Да.
— Как его имя?
— Томас Каллаган.
Олсон посмотрел на первого полицейского.
— Это совпадает с данными компьютера. Теперь —
кто такой Руперт?
Дарби закричала:
— Он сказал, что он полицейский.
Олсон посмотрел с сочувствием:
— Мне жаль, но полицейского с таким именем
нет.
Рыдания сотрясали ее. Он подвел ее к капоту
машины Руперта и держал за плечи, пока рыдания не утихли и она не взяла себя в
руки.
— Проверьте номерные знаки, — сказал Олсон
второму полицейскому, который быстро записал номер машины Руперта и передал его
по связи.
Олсон мягко поддерживал ее за плечи и смотрел
в глаза.
— Вы были с Каллаганом?
Она кивнула, все еще плача, но уже гораздо
тише.
Олсон посмотрел на первого полицейского.
— Как вы оказались в этой машине? — Олсон
спрашивал медленно и мягко.
Она вытерла пальцем глаза и уставилась на
него.
— Этот Руперт, который назвался полицейским,
подошел и провел меня оттуда сюда. Он посадил меня в машину, а второй
полицейский, в ковбойских сапогах, начал задавать вопросы. Подъехала другая
полицейская машина, и они исчезли. Потом, мне кажется, я потеряла сознание. Я
не знаю. Мне нужен врач.
— Возьмите мою машину, — сказал Олсон первому
полицейскому.
Вернулся с озадаченным видом второй
полицейский:
— В компьютере нет такого номерного знака.
Должно быть, фальшивый.
Олсон взял ее за руку и подвел к своей машине,
быстро сказав подчиненным:
— Я отвезу ее в «Чэрити». Закругляйтесь здесь
и тоже подъезжайте туда. Машину задержите. Мы проверим ее позднее.
Она сидела в машине Олсона, слушала треск
радиостанции и смотрела на стоянку. Сгорело четыре автомобиля. «Порше» лежал
перевернутый в центре. От него не осталось ничего, кроме искореженной рамы.
Кучка пожарных и несколько спасателей все еще возились вокруг. Полицейский
натягивал вокруг площадки желтую ленту, обозначающую место преступления.
Она дотронулась до затылка. Крови не было. По
щекам вновь потекли слезы.
Олсон захлопнул дверцу, и они, лавируя среди
стоявших автомобилей, направились к Сент-Чарлз. Синяя мигалка была включена, но
сирена молчала.
— Вы в состоянии беседовать? — спросил он.
Они находились на Сент-Чарлз.
— Полагаю, что да, — сказала она. — Он мертв,
не так ли?
— Да, Дарби. Мне жаль. Мне представляется, что
он был один в машине?
— Да.
— Как случилось, что пострадали и вы?
Он дал ей свой платок, и она вытерла слезы.
— Я упала или что-то в этом роде. Было два
взрыва, и мне кажется, что вторым меня сбило с ног. Я ничего не помню.
Пожалуйста, скажите, кто такой Руперт?
— Не имею понятия. Я не знаю полицейского по
имени Руперт, здесь не было также полицейского в ковбойских сапогах.
Она некоторое время раздумывала над
услышанным.
— Кем был Каллаган по профессии?
— Профессор права в Тулейне. Я там учусь.
— У него были враги?
Глядя на дорожные огни, она отрицательно
покачала головой.
— Вы уверены, что это сделано преднамеренно?
— Никаких сомнений. Это была очень мощная
взрывчатка. Мы нашли часть ступни, застрявшей в заборе на расстоянии двадцати
пяти метров. Мне жаль, но он убит.
— Может быть, кто-то перепутал машины?
— Такая возможность есть всегда. Мы все
проверим. Я полагаю, что вы должны были находиться с ним в машине?
Она попыталась ответить, но не смогла сдержать
слезы и уткнулась лицом в платок.
Они остановились у «Чэрити» между двумя
санитарными автомобилями около входа для экстренной медицинской помощи и
оставили синюю мигалку включенной. Он помог ей побыстрее пройти в грязную
приемную, где уже находилось с полсотни людей, страдающих от болей и неудобств.
Она пристроилась у фонтана с водой. Олсон говорил с дамой за окошком, и хотя
разговор шел на повышенных тонах, она не могла разобрать его. Маленький мальчик
с окровавленным полотенцем вокруг ступни кричал на руках у матери. У молодой
негритянки вот-вот должны были начаться роды. Не видно было ни врача, ни
сестры. Никто не спешил.
Олсон склонился над ней:
— Я скоро вернусь. Держитесь. Я отгоню машину
и буду через минуту. Вы можете ответить?
— Да, конечно.
Он ушел. Она опять проверила, не идет ли у нее
кровь. Крови не было. Двойные двери широко распахнулись, и две сердитые сестры
вышли за роженицей. Они буквально поволокли ее за собой куда-то вниз.
Дарби подождала, а затем пошла вслед за ними.
С заплаканными глазами и платком у рта она могла сойти за мать кого-либо из
детей. Палата была забита сестрами, санитарами и больными, вопящими и
мечущимися от боли. Она завернула за угол и увидела надпись: «Выход». Прошла
через двери, попала в другую палату, поспокойнее первой, еще одни двери — и она
оказалась на площадке приема тяжелобольных. Аллея впереди была освещена. «Не
бежать. Наберись терпения». И вот уже она идет быстрым шагом по улице.
Прохладный воздух помог сосредоточиться. Слезы удавалось сдерживать.
Олсону потребуется какое-то время, а когда он
вернется, то решит, что ее вызвали и сейчас ею занимаются. Он будет ждать и
ждать.
Она сделала несколько поворотов и увидела
Рампарт. Французский квартал находился прямо впереди. Она сможет затеряться
там. На Ройял были люди, по виду гуляющие туристы. Она почувствовала себя
безопаснее.
