Вечер пятницы во Французском квартале. Тулейн
играет на своем поле завтра, затем в воскресенье играет «Сэйнтс», и шумные
болельщики валили тысячами, паркуясь где попало, создавая на улицах пробки и
болтаясь буйными ватагами. Они подогревали себя из походных фляжек, в
переполненных барах и веселились, устраивая дебоши и поднимая адский шум. К
девяти внутренняя часть квартала была перекрыта.
Алиса поставила автомобиль на Пойдрас, совсем
не там, где собиралась, и пришла с часовым опозданием в забитый устричный бар
на улице Сан-Петер в глубине квартала. Свободных мест не было. У стойки бара
стояла очередь. Она прошла в угол к сигаретному автомату и осмотрелась.
Большинство присутствующих были студентами, приехавшими в город на игры.
Официант подошел прямо к ней.
— Вы ищете особу женского пола? — спросил он.
Она заколебалась.
— Что ж, да.
Он указал в сторону бара:
— Там, за углом, первая комната справа, в ней
есть несколько столиков. Я думаю, ваша подруга там.
Дарби сидела в крохотной кабинке, склонившись
над бутылкой пива, в солнцезащитных очках и шляпе.
Алиса стиснула ее руку:
— Рада тебя видеть. — Она рассмотрела ее
прическу и развеселилась.
Дарби сняла очки. Глаза были покрасневшими и
усталыми.
— Я не знала, кому позвонить.
Алиса слушала, не понимая, что происходит, и
не отводя взгляда от ее прически.
— Кто тебя стриг?
— Прекрасно, да? Чем-то похожа на панка, это,
я думаю, поможет мне и наверняка произведет впечатление, когда я буду искать
себе работу.
— Почему?
— Кто-то пытался убить меня. Я на примете у
каких-то отвратительных типов. Мне кажется, они преследуют меня.
— Убить? Ты сказала «убить»? Кто бы мог этого
хотеть, Дарби?
— Я точно не знаю. Как моя квартира?
Алиса отвела взгляд от ее волос и протянула
распечатку. Дарби изучила список. Все правильно. Это не сон и не ошибка. Бомба
была подложена именно в ту машину, которая им была нужна. Руперт и «ковбой»
должны были разделаться именно с ней. Искали ее. Они проникли в ее квартиру и
стерли из памяти компьютера то, что хотели стереть.
— Что насчет дискет?
— Нет ни одной. Скоросшиватели на кухонном
столе аккуратно сложены, но совершенно пусты. Все остальное, похоже, в порядке.
Они выкрутили лампочку в ночнике, так что там полная темнота. Я проверила.
Работает отлично. Они очень терпеливые люди.
— Что говорит миссис Чен?
— Она ничего не видела.
Дарби положила распечатку в карман.
— Алиса, послушай. Мне вдруг стало страшно.
Тебя не должны видеть со мной. Нам не надо было встречаться.
— Кто эти люди?
— Я не знаю. Они убили Томаса и пытались убить
меня. Мне повезло, но теперь они ищут меня.
— Но почему, Дарби?
— Тебе лучше этого не знать, а мне не
говорить. Чем больше ты знаешь, тем опаснее для тебя. Поверь мне, Алиса. Я не
могу рассказать то, что знаю.
— Но я буду молчать. Клянусь.
— А что, если они заставят тебя говорить?
Алиса смотрела на подругу так, как будто
ничего не произошло. Они были близки с самого начала учебы. Часами просиживали
вместе на занятиях, делились конспектами, готовились к экзаменам, совместно
выступали в учебных судах, сплетничали о мужчинах. Алиса, пожалуй, была
единственной из студенток, кто знал о ее отношениях с Каллаганом.
— Я хочу помочь, Дарби. Я не боюсь.
Дарби не притрагивалась к пиву, лишь медленно
крутила бутылку.
— Ладно, слушай. Я в ужасе. Я была там, когда
он погиб, Алиса. Земля содрогнулась. Его разнесло на кусочки, и я должна была
разделить его участь. Бомба предназначалась для меня.
— Тогда иди в полицию.
— Еще рано. Может быть, позднее. Я боюсь.
Томас ходил в ФБР, а двумя днями позднее мы должны были умереть.
— Значит, ФБР охотится за тобой?
— Я так не думаю. Они начали вести разговоры,
а кто-то очень внимательно прислушивался и услышал.
— Разговоры о чем?! Ну что ты, Дарби. Это же
я. Твоя лучшая подруга. Перестань играть в эти игры.
Дарби сделала первый маленький глоток из
бутылки. Ее глаза избегали Алису. Она смотрела на стол.
— Алиса, пожалуйста. Дай мне время. Зачем мне
говорить тебе то, что может привести к твоей гибели. — Последовало долгое
молчание. — Если ты хочешь помочь, сходи завтра на панихиду. Внимательно за
всем понаблюдай. Пусти слух, что я звонила тебе из Денвера, где остановилась у
тетушки, имени которой ты не знаешь, и что я решила пропустить этот семестр и
вернуться назад весной. Убедись, что слух начал распространяться. Я думаю, что
кое-кто будет внимательно слушать.
— О’кей. В газете упоминалось о белой женщине
на месте происшествия как о возможной обвиняемой или о ком-то в этом роде.
— Или о ком-то в этом роде. Я была там и
должна была стать жертвой. Газеты я читаю с лупой. Полиция не имеет никаких
улик.
— О’кей, Дарби. Ты умнее меня. Ты умнее
любого, кого я встречала. Так что же теперь нам делать?
— Прежде всего тебе надо уйти через заднюю
дверь. В конце зала есть белая дверь, там, где находится туалет. Она ведет в
кладовку, затем на кухню, затем к черному ходу. Не останавливайся. Аллея
выходит на Ройял. Оглядывайся назад.
— Ты серьезно?
— Посмотри на эти волосы, Алиса. Стала бы я
уродовать себя так, если бы это была игра?
— О’кей, о’кей. Что дальше?
— Завтра иди на панихиду, распусти слух, а я
позвоню тебе через два дня.
— Где ты остановилась?
— И здесь и там. Я все время меняю места.
Алиса встала и, поцеловав ее в щеку, ушла.
Два часа Вереек нервно расхаживал по номеру,
то собирая, то разбрасывая журналы, вызывая горничную, распаковывая вещи.
Следующие два часа он сидел на кровати, потягивая теплое пиво, смотрел на
телефон. Он будет сидеть так до полуночи, сказал он себе, а потом, хорошо, что
же потом?
