— Да, я в Новом Орлеане и предполагаю, что вы
хотите, чтобы я встретилась с вами и ближе познакомилась, затем пришла бы и
доверилась вам и, как вы говорите, вашим ребятам, чтобы они защищали меня
вечно.
— Правильно. Вы погибнете через считанные дни,
если этого не сделаете.
— Берете быка за рога, не так ли?
— Да. Вы играете в игрушки и не ведаете, что
творите.
— Кто меня преследует, Гэвин?
— Возможно, целый ряд людей.
— Кто они?
— Я не знаю.
— Теперь вы затеваете игру, Гэвин. Как я могу
доверять вам, если вы мне ничего не говорите?
— О’кей. Теперь уже можно сказать, что ваше
маленькое дело нанесло кое-кому удар ниже пояса. Вы правильно догадались, что о
нем узнали не те люди и это стало причиной гибели Томаса. И вас они убьют сразу
же, как только обнаружат.
— Нам известно, кто убил Розенберга и
Джейнсена, не так ли, Гэвин?
— Думаю, что да.
— Тогда почему ФБР бездействует?
— Мы, может быть, проводим операцию прикрытия.
— Вот это да!
— Я могу потерять работу.
— Кому я могу рассказать, Гэвин? Кто кого
прикрывает?
— Я не знаю. Мы были заинтересованы в этом
деле, пока Белый дом не надавил и не заставил прекратить заниматься им.
— Я могу понять это. Но почему они думают,
что, убив меня, они смогут спрятать концы в воду?
— Я не могу ответить на этот вопрос. Может
быть, они считают, что вы знаете больше.
— Я вам расскажу кое-что еще. Сразу после
взрыва, когда Томас горел в автомобиле, а я находилась в полубессознательном
состоянии, полицейский по имени Руперт отвел меня к своей машине и посадил в
нее. Другой коп, в ковбойских сапогах и джинсах, начал задавать вопросы. Я была
в шоке, и меня тошнило. Они исчезли, Руперт и «ковбой», и больше не
возвращались. Они не были полицейскими, Гэвин. Они наблюдали за развитием
событий и, когда меня не оказалось в машине в момент взрыва, перешли к
осуществлению запасного варианта действий. Я этого не знаю, но, очевидно, через
одну-две минуты я должна была получить пулю в голову.
Вереек слушал с закрытыми глазами.
— Что с ними случилось?
— Точно не знаю. Мне кажется, они испугались,
когда нагрянули настоящие копы. Они испарились. Я была в их машине. У них в
руках.
— Вы должны прийти, Дарби. Послушайте меня.
— Вы помните наш телефонный разговор в четверг
утром, когда я неожиданно увидела лицо, которое показалось мне знакомым, и я
вам его описала?
— Конечно.
— Это лицо вчера присутствовало на панихиде,
вместе со своими дружками.
— Где находились вы?
— Наблюдала. Он вошел в церковь через
несколько минут после начала, пробыл несколько минут, затем вышел и встретился
с Обрубком.
— С «обрубком»?
— Да, это один из банды. Обрубок, Руперт,
«ковбой» и Худощавый. Замечательные личности. Я уверена, есть еще и другие, но
я пока не встречала их.
— Следующая встреча будет последней, Дарби.
Вам осталось жить около двух суток.
— Посмотрим. Сколько вы пробудете в городе?
— Несколько дней. Я планировал находиться
здесь, пока не найду вас.
— Вот она я. Могу позвонить вам завтра.
Вереек глубоко вздохнул:
— О’кей, Дарби. Как скажете. Только будьте
осторожны.
Она повесила трубку. Гэвин отшвырнул телефон и
выругался.
Двумя кварталами дальше, на пятнадцатом этаже,
Камель смотрел телевизор и что-то быстро бормотал про себя. Шел фильм о людях в
большом городе. Они говорили на английском, его третьем языке, и он повторял
каждое слово, отрабатывая свое американское произношение. Он занимался этим
часами. Выучив язык в Белфасте, он за последние двадцать лет просмотрел тысячи
американских фильмов. Его любимым был фильм «Три дня Кондора». Он просмотрел
его четырежды, прежде чем сообразил, кто убивал и за что. Он бы мог справиться
с Редфордом. Каждое слово он повторял вслух. Ему говорили, что с таким
английским его можно принять за американца. Но одна оговорка, одна малейшая
ошибка — и она уйдет.
«Вольво» находилась на стоянке в полутора
кварталах от своего владельца, который платил сотню долларов в месяц за место
и, как он считал, за охрану. Они без труда прошли через ворота, которые должны
были быть закрыты.
Это была модель 1986 года, без охранной
сигнализации, и открыть дверцу водителя оказалось секундным делом. Один сел на
багажник и закурил. Было почти четыре часа утра, воскресенье.
Другой открыл маленькую коробку с
инструментом, извлеченную из кармана, и приступил к работе над автомобильным
радиотелефоном «Юппи», который Грантэм стеснялся покупать. Света в салоне было
достаточно, и он работал быстро. Пустяковое дельце. Раскрыв трубку, он
установил в нее крошечный передатчик, посадив его на клей в нужном месте. Через
минуту он вышел из машины и присел у заднего бампера. Тот, что курил, передал
ему маленький черный кубик, который он прилепил к решетке под машиной за баком
с горючим. Это был намагниченный передатчик, который будет посылать сигналы в
течение шести дней, пока не сядет питание и не потребуется замена.
Они ушли меньше чем через семь минут. В
понедельник, как только заметят, что он входит в здание «Пост» на Пятнадцатой,
они войдут в его квартиру и проделают то же самое с его домашними телефонами.
Глава 22
Ее вторая ночь была лучше, чем первая. Она
спала до самого утра. Может быть, уже привыкла к этому. Глядя на занавески на
крошечном окошке, она пришла к выводу, что кошмары ее не преследовали, не было
беготни в потемках, из которых то и дело появлялись и нападали бандиты с
пистолетами и ножами. Это был глубокий и тяжелый сон, и она еще долго изучала
занавески, чтобы окончательно проснуться.
Она старалась быть дисциплинированной в своих
мыслях. Четвертый день она была Пеликаном, и, чтобы встретить свой пятый день,
ей надо мыслить, как самому изощренному убийце. Это был четвертый день из
оставшихся в ее жизни. Ей уготована участь быть мертвой.
