— Я слушаю.
— Вы слушаете?
— Уверяю вас, я слушаю.
Он стоял у окна.
— О’кей. На прошлой неделе мне трижды звонил
адвокат из Вашингтона по имени Гарсиа, но это его не настоящее имя. Он сказал,
что знает и видел кое-что о Розенберге и Джейнсене. Ему очень хотелось
рассказать мне об этом, но в конце концов его обуял страх и он исчез.
— В Вашингтоне миллион юристов.
— Два миллиона. Но мне известно, что он
работает в частной фирме, которой дорожит, в некотором смысле. Он был на самом
деле напуган и считал, что за ним следят. Я спрашивал, кто следит, и он,
конечно же, не ответил.
— Что с ним случилось?
— В прошлую субботу у нас должна была
состояться встреча, но накануне он позвонил и отказался прийти. Сказал, что у
него семья и хорошая работа и зачем подвергаться риску. Хотя он не признался, я
думаю, что у него есть какая-то копия, которую он собирался мне показать.
— Он мог бы быть вашим подтверждающим
источником.
— Что, если он работает на «Уайт энд
Блазевич»? Мы бы быстро сузили круг до четырехсот юристов.
— Стог сена стал бы гораздо меньше.
Грантэм бросился к своему портфелю, порылся в
бумагах и достал черно-белую фотографию размером пять на семь.
— Это господин Гарсиа, — сказал он, передав
снимок в руки Дарби.
Дарби внимательно разглядывала фото. Человек
был снят на оживленном тротуаре. Лицо вышло четким.
— Убеждена, что он при этом не позировал.
— Отнюдь. — Грантэм ходил по комнате.
— Тогда как же вам удалось его снять?
— Я не могу раскрывать свои источники.
Она положила фотографию на кофейный столик и
потерла глаза.
— Вы пугаете меня, Грантэм. В этом есть что-то
грязное. Скажите мне, что это не жульничество.
— О’кей, в этом есть немного жульничества.
Парень пользовался одним и тем же телефоном-автоматом, и в этом была его
ошибка.
— Да, я знаю. Это ошибка.
— А мне надо было знать, как он выглядит.
— Вы спрашивали разрешение, прежде чем
сфотографировать его?
— Нет.
— Тогда это стопроцентное жульничество.
— О’кей. Это жульничество. Но я пошел на него,
и вот результат, который может вывести нас на Маттиса.
— Вывести нас?
— Да, вывести. Мне казалось, что вы хотите
накрыть Маттиса.
— Разве я говорила об этом? Я хочу, чтобы он
рассчитался, но предпочла бы оставить его в покое. Он сделал из меня верующую.
Я видела достаточно крови и больше не хочу. Теперь дело за вами.
Он не слушал ее, расхаживая у окна в глубокой
задумчивости.
— Вы назвали две фирмы. А остальные?
— «Брим, Стернз» и кто-то еще. У меня не было
возможности проверить ее. Это несколько странно, но ни одна из этих фирм не
значится в качестве консультанта ни у одного из ответчиков, но обе они, и
особенно «Уайт энд Блазевич», постоянно всплывали в материалах процесса, когда
я их просматривала.
— Это крупная фирма?
— Завтра я могу выяснить.
— Такая же, как «Уайт энд Блазевич»?
— Сомневаюсь.
— Ну а если предположить? Насколько это
крупная фирма?
— Сотни две адвокатов.
— Хорошо. Теперь мы имеем шестьсот адвокатов в
двух фирмах. Вы юрист, Дарби. Скажите, как мы можем найти Гарсиа?
— Я не юрист и не частный сыщик. Это вы ведете
расследование для газеты. — Ей не понравилось слово «мы» в этом контексте.
— Да, но мне никогда не приходилось бывать в
юридических конторах, за исключением развода.
— В таком случае вам повезло.
— Как мы можем его найти?
Она опять зевнула. Они беседовали уже целых
три часа, и ее это утомило. Разговор можно продолжить утром.
— Я не знаю, как его отыскать, и, честно
говоря, сейчас мне не хочется задумываться над этим. Я посплю, и мы поговорим
об этом завтра утром.
Грантэм неожиданно успокоился. Она встала и
подошла к бару, чтобы налить стакан воды.
— Я заберу свои вещи, — сказал он, собирая
магнитофонные записи.
— Вы не сделаете мне одолжение? — спросила
она.
— Возможно.
Она замолчала и посмотрела на диван.
— Не могли бы вы поспать эту ночь на диване? Я
уже давно не сплю как следует и нуждаюсь в отдыхе. Было бы прекрасно, если бы я
знала, что вы находитесь здесь.
Он с усилием проглотил слюну и посмотрел на
диван. Теперь они оба смотрели на диван, который был не более полутора метров в
длину и вовсе не казался подходящим местом для этой цели.
— Конечно, — сказал он, улыбаясь ей. — Я
понимаю.
— Я боюсь привидений, поверите ли?
— Я понимаю.
— Это здорово — иметь поблизости такого, как
вы, — произнесла она с притворной застенчивостью, и Грэй растаял.
— Я не возражаю, — сказал он. — Никаких
проблем.
— Спасибо.
— Заприте дверь, ложитесь и спите на здоровье.
Я буду здесь, и все будет хорошо.
— Спасибо. — Она кивнула и вновь улыбнулась,
затем закрыла за собой дверь в спальню. Он не слышал, чтобы ключ повернулся в
замке.
Сидя в темноте на диване, он смотрел на дверь
спальни. Где-то после полуночи он задремал и вскоре уснул, подтянув колени
почти до подбородка.
