Глава 31
Ее боссом был главный редактор Джексон
Фельдман, и в своей вотчине она не хотела признавать никого, кроме мистера
Фельдмана. Особенно такую мелкоту, как Грэй Грантэм, который стоял перед дверью
главного редактора и сторожил ее, как доберман. Она бросала на него суровые
взгляды, каждый раз натыкаясь на его насмешливую ухмылку. Это длилось уже
десять минут с тех пор, как они собрались в кабинете главного и заперли за
собой дверь. Она не знала, почему Грантэм ждет за дверью. Но хозяйкой здесь
была она.
Зазвонил телефон, и Грантэм крикнул ей:
— Никаких звонков.
Ее лицо моментально сделалось красным, а рот
открылся. Она взяла трубку, послушала и сказала:
— Мне жаль, но у господина Фельдмана
совещание. — Она гневно уставилась на Грантэма, который кивал головой, как бы
одобряя ее. — Да, я скажу, чтобы он вам перезвонил, как только освободится. —
Она положила трубку.
— Спасибо! — бросил Грантэм, и это сбило ее с
толку. Она собиралась сказать что-нибудь противное, но «спасибо» смешало ее
мысли. Он улыбнулся ей, и это еще сильнее взбесило ее. Было пять тридцать, и в
это время она обычно уходила с работы, но сегодня Фельдман попросил ее
задержаться. Грантэм все еще продолжал посылать в ее сторону кривые ухмылки,
находясь у двери, в трех шагах от ее стола. Ей никогда не нравился этот
Грантэм. Да и во всей редакции «Пост» нашлось бы не так уж много тех, кто бы
был ей симпатичен.
Вошел помощник редактора отдела новостей и
направился к двери главного, но на его пути оказался «доберман».
— Извините, но сейчас нельзя, — сказал
Грантэм.
— А почему нет?
— У него совещание. Оставьте это у нее. — Он
показал на секретаршу, которая терпеть не могла, когда на нее показывают и
говорят «она» про нее, которая сидит здесь уже двадцать один год.
Помощник оказался не из пугливых.
— Прекрасно. Но мистер Фельдман приказал мне
принести эти бумаги ему ровно в пять тридцать. Сейчас ровно пять тридцать. Я
здесь, и бумаги при мне.
— Послушай. Мы очень за тебя рады, но ты не
сможешь войти, понимаешь? Ты просто оставь эти бумаги у этой прекрасной леди, и
солнце взойдет завтра, как и прежде. — Грантэм загородил собой дверь и,
казалось, был готов вступить за нее в сражение, если парень будет настаивать.
— Давайте я возьму их, — предложила
секретарша.
Расставшись с бумагами, помощник ушел.
— Благодарю! — вновь громко сказал Грантэм.
— Я нахожу вас весьма грубым, — бросила она в
ответ.
— Я же сказал «благодарю». — Он старался
показаться обиженным.
— Вы настоящий болван.
— Благодарю!
Неожиданно дверь открылась и из кабинета
позвали:
— Грантэм.
Он улыбнулся ей и шагнул внутрь. Джексон
Фельдман стоял за своим столом. Его галстук был распущен до второй пуговицы, а
рукава закатаны до локтей. В возрасте шестидесяти шести лет он не имел ни
одного лишнего килограмма. В пятьдесят восемь он еще бегал по две марафонские
дистанции в год и работал по пятнадцать часов в сутки.
Смит Кин тоже стоял и держал набросок статьи и
экземпляр дела о пеликанах, написанный от руки. Экземпляр Фельдмана лежал на
столе. Оба редактора выглядели ошеломленными.
— Закрой дверь, — сказал Грантэму Фельдман.
Грэй закрыл дверь и сел на край стола. Все
молчали. Фельдман сильно потер глаза и посмотрел на Кина.
— Здорово! — сказал он наконец.
Грэй улыбнулся:
— Надо понимать, что я принес вам крупнейший
материал за двадцать лет и вы поражены настолько, что говорите «здорово».
— Где Дарби? — спросил Кин.
— Я не могу вам этого сказать. Это часть
уговора.
— Какого уговора? — спросил Кин.
— На этот вопрос я тоже не могу ответить.
— Когда ты с ней разговаривал?
— Вчера вечером и сегодня утром.
— И это происходило в Нью-Йорке? — спросил
Кин.
— Какая разница, где мы разговаривали? Мы
разговаривали, и этого достаточно. Она рассказывала. Я слушал. Потом улетел и
сделал набросок. Так что же вы думаете по этому поводу?
Фельдман медленно переломил свою худощавую
фигуру и глубоко опустился в кресло.
— Как много известно Белому дому?
— Точно не знаю. Вереек сказал Дарби, что дело
было передано в Белый дом на прошлой неделе и ФБР в то время считало, что им
следует заняться. Затем по какой-то причине, после того как оно попало в Белый
дом, ФБР забросило его. Вот все, что мне известно.
— Сколько Маттис отвалил президенту три года
назад?
— Миллионы. Практически все они прошли через
комитеты политических действий, которые им контролируются. Этот мужик очень
умный. У него полно всяких адвокатов, которые знают, как это делать почти на
законных основаниях.
Редакторы думали медленно. Материал оглушил
их, как разорвавшаяся бомба. Грантэм был доволен и болтал ногами под столом,
как ребенок, сидящий на пирсе.
Фельдман медленно собрал бумаги, скрепил их
вместе и стал вновь пролистывать, пока не дошел до фотографии Маттиса с
президентом. При виде ее он покачал головой.
— Это динамит, Грантэм, — сказал Кин. — Мы не
сможем опубликовать его без надежного подтверждения, а это предполагает
труднейшую из труднейших проверок. Ведь здесь, сынок, завязаны сильные мира
сего.
— Как ты это сможешь сделать? — спросил
Фельдман.
— У меня есть кое-какие идеи.
— Мне бы хотелось их услышать, ибо ты можешь
из-за этого лишиться жизни.
Грантэм вскочил на ноги и засунул руки в
карманы.
— Во-первых, мы попытаемся найти Гарсиа.
— Мы? Кто это мы? — спросил Кин.
— Ладно, я. Я попытаюсь найти Гарсиа.
— Девчонка тоже будет в этом участвовать? —
спросил Кин.
— Я не могу этого сказать. Я обещал.
