Джудит Вильсон не было в квартире, но ее
соседка сказала, что Джудит вернется к часу дня.
Таким образом, Мэйлор, Каас и Рейнхарт отпали.
Обсудив шепотом свои планы, они вновь разошлись. Грэй отправился искать Эдварда
Линни, который, как явствовало из списка, отработал на «Уайт энд Блазевич» два
лета подряд. Его не было в телефонном справочнике, но проживал он по известному
адресу в Уэстли-Хайтс, недалеко от университетского городка в Джорджтауне.
В десять сорок пять Дарби вновь оказалась у
доски информации в надежде на еще одно чудо. Акерс был мужчиной и требовал к
себе иного подхода. Она надеялась, что он находится там, где следовало быть, а
именно в аудитории 201 за изучением Уголовно-процессуального кодекса.
Пробравшись к аудитории, Дарби дождалась, когда открылись двери и с полсотни
будущих юристов вывалили в холл. Она никогда не сможет быть репортером,
запросто подходящим к незнакомым людям с кучей вопросов, без всякого смущения и
неудобства. Однако она приблизилась к застенчивому юноше с печальным взором за
толстыми стеклами очков и сказала:
— Извините, вы, случайно, не знаете Майкла
Акерса? Мне кажется, что он в этой группе.
Юноша улыбнулся, польщенный тем, что его
заметили, и указал на кучку студентов, направлявшихся к центральному выходу.
— Вон он, в сером свитере.
— Спасибо, — сказала она, оставив его стоять,
где стоял.
На выходе из здания кучка распалась, и Акерс с
приятелем оказались на тротуаре одни.
— Мистер Акерс, — позвала она сзади.
Они оба остановились и с улыбкой наблюдали за
ее неуверенным приближением.
— Вы — Майкл Акерс? — спросила она.
— Это я. А вы кто?
— Меня зовут Сара Джейкобз, я работаю над
статьей для «Вашингтон пост». Мы можем поговорить наедине?
— Конечно.
Его приятель понял намек и ушел.
— О чем? — спросил Акерс.
— Вы работали на «Уайт энд Блазевич» прошлым
летом?
— Да, — дружелюбно ответил Акерс, которому
явно нравилось происходящее.
— В каком подразделении?
— Недвижимости. Скука ужасная, но все же
работа. Зачем вам надо это знать?
Она подала ему фотографию:
— Вы знаете этого человека? Он работает на
«Уайт энд Блазевич».
Акерс очень хотел его узнать. Ему хотелось
быть полезным и подольше продлить разговор с ней, но это лицо не отложилось в
его памяти.
— Несколько подозрительная фотография, не так
ли?
— Похоже. Вы его знаете?
— Нет. Я никогда его не видел. Это ужасно
большая фирма. Компаньоны надевают таблички с именами, когда собираются на свои
совещания. Вы можете поверить в это? Мужики, которые владеют фирмой, не знают
друг друга. Их, должно быть, около сотни.
Восемьдесят один, если точнее.
— У вас был руководитель?
— Да, компаньон по имени Уолтер Уэлч.
Настоящий сноб. Мне совсем не понравилась эта фирма.
— Вы помните кого-нибудь из других клерков?
— Конечно. Там было полно подрабатывающих
клерков.
— Если мне понадобятся их имена, я могу к вам
обратиться?
— В любое время. У этого мужика неприятности?
— Я не думаю. Он может знать кое-что.
— Чтоб они все вылетели из адвокатуры!
Настоящая шайка разбойников. Это паршивое место для работы. Сплошная политика.
— Спасибо. — Она улыбнулась и пошла назад.
С интересом наблюдая вид сзади, он добавил:
— Звоните в любое время.
— Спасибо.
Продолжая журналистское расследование, Дарби
подошла к дверям рядом с библиотекой и поднялась по лестнице на пятый этаж, в
редакцию университетского юридического журнала. Еще раньше, просматривая
последний номер журнала в библиотеке, она узнала, что Джоанна Ратлифф была
помощником редактора. Большинство юридических обозрений и журналов
представлялись ей одинаковыми. В каждом таком издании в основном подвизались
отличники, публиковавшие свои дипломные работы и статьи. Они составляли высшую
касту студенчества и очень этим гордились, проводя большую часть своего времени
в редакциях юридических журналов, которые становились их вторым домом.
Она вошла и спросила первого попавшегося, где
можно найти Джоанну Ратлифф. Ей показали на вторую дверь за углом. За дверью
находилось рабочее помещение, сплошь заваленное книгами. В поте лица в нем
трудились две особы.
— Джоанна Ратлифф? — сказала Дарби.
— Это я, — ответила старшая из них, которой
можно было дать около сорока лет.
— Привет. Меня зовут Сара Джейкобз, я работаю
над материалом для «Вашингтон пост». Можно задать вам несколько небольших
вопросов?
Джоанна нехотя положила ручку на стол и,
нахмурившись, переглянулась с напарницей. То, чем они занимались, было самым
главным на свете, и отрывать таких важных персон от дел нельзя было ни в коем
случае.
На лице Дарби готова была появиться насмешка,
а с губ сорваться какая-нибудь колкость. У нее вторые показатели на курсе, черт
вас побери, поэтому не будьте такими надутыми гусынями.
— О чем материал? — спросила Ратлифф.
— Мы можем поговорить наедине?
Они опять хмуро переглянулись.
— Я очень занята, — начала Ратлифф.
«И я тоже, — подумала Дарби. — Вы выверяете
цитаты для какой-нибудь бестолковой статьи, а я пытаюсь накрыть человека,
убившего двух верховных судей».
— Мне очень жаль, но это займет всего минуту
времени. — Они вышли в холл. — Я бы не стала отрывать вас, если бы дело не было
столь срочным.
— И вы репортер из «Пост»? — Это было больше
похоже на вызов, чем на вопрос. Ей пришлось опять говорить неправду. Она
сказала себе, что будет лгать, мошенничать и ловчить еще два дня, а затем
рванет на Карибское море и предоставит Грантэму расхлебывать это дело.
— Да. Вы работали на «Уайт энд Блазевич»
прошлым летом?
— Да, работала. А что?
Быстро появилась фотография. Ратлифф взяла ее
и стала рассматривать.
