На самом деле я мог орать хоть "Зенит-чемпион!", слова значения почти не имели. Радиус облака силы растянулся уже на уверенную сотню метров вокруг меня, влияя на настрой собравшихся, внушая им уверенность и решительность. За что я потом буду расплачиваться страшной мигренью, потому что удерживать его было чертовски сложно.
— Мы не будем стрелять в своих!!! — раздался выкрик из толпы черных бушлатов. О, нашелся кто-то устойчивый к "шарму"!
— А я не призываю вас открывать огонь первыми! Более того, тот, кто выстрелит до приказа, будет расстрелян мною лично, как смутьян и подстрекатель к бунту! Но я требую, чтобы вы как один встали за моей спиной и были готовы к любому приказу вплоть до самого худшего! Если вы сейчас промешкаетесь, засомневаетесь, эти "свои" сметут последний оплот порядка в столице! И вы, и я знаем, что это от отчаяния, но когда они начнут развешивать вас и ваших товарищей на фонарях, принципиальность никому не поможет! Мы все здесь заложники эпидемии, и, пока не найдено лекарство, ни меня, ни вас не выпустят из города точно так же, как и их, и всех остальных, кто сидит сейчас по домам у постелей больных или трудится, обеспечивая жизнь города! Вакцина будет найдена, уже есть первые результаты, так давайте постараемся сохранить наш Питер таким, каким мы его все помним!
Спрыгнул с катера, давая возможность их командирам построить личный состав. Особого времени на раскачку не было — нам еще следовало занять намеченные перекрестки.
Успели. Поредевший гарнизон перекрыл северные выходы с Технологической площади до того, как первые ряды митингующих появились в поле зрения.
На площади не было памятников, на которые я мог бы взгромоздиться, но о помосте я позаботился заранее. Броневик, выдернутый из какой-то учебки, не имеющий даже боевых снарядов, послужил мне трибуной. Я ж говорю, что история любит поиздеваться!
Море. Море лиц окружило меня. Десяток моряков вскарабкались следом за мной на броню, но если бы толпа захотела — они бы не спасли. Выходы с площади были перекрыты, деваться людям было некуда, поэтому я ждал, пока максимум собравшихся попадет в мое поле.
— Люди!.. — что я нес, я и под страхом смерти не повторю — штамп на штампе, набор лозунгов. Вся надежда была на "шарм". — Вы шли ко мне? Вот он я, перед вами!
Проблема была в том, что народ и сам не знал, чего хотел — им просто было страшно.
— Пусть уберут тела с улиц!
— Уберем! Уже работаем!
— Нам нужен хлеб!
— Его величество Константин Второй уже распорядился отправить в Петербург эшелоны с продовольствием! Тем, кто нуждается, будет представлен продуктовый паек. Пункты выдачи организовываются при церквях и школах во всех районах!
— Нам нужны врачи!
— Врачей мало, и те, что есть, уже работают в больницах и госпиталях! В Москве сейчас собирается корпус добровольцев, уже к вечеру будут здесь! По радио постоянно передают сообщения, слушайте их внимательно! Мы пока не знаем, как победить болезнь, но что делать, чтобы отсрочить смерть уже известно — сбивать температуру и следить за состоянием!
— Мы хотим уехать!
— Уехать?!! Так я тоже хочу! Но я здесь, и делаю, что могу! И парни за моей спиной занимаются тем же самым! И еще тысячи людей по всему городу! Чтобы у вас были вода и тепло!
— У нас уже нет тепла!
— Все аварии на сетях сейчас под моим личным контролем! Потерпите чуть-чуть! Тепло будет!
— Во всем виноваты кланы! И одаренные!
— Одаренные?!! — развернулся я в сторону выкрика, — Одаренные от этой заразы страдают первыми! Из всех моих знакомых на ногах осталось только двое! Кто-то провел чудовищную диверсию, убивающую нас в первую очередь. Не вас!!! Хотя вы тоже под угрозой! И вы сейчас движетесь в самые опасные районы!
Толчок в грудь почти сбил меня с башни, заставляя прикладывать усилия, чтобы не свалиться позорно в толпу. Восстановив равновесие, увидел заваливающееся на броню тело матроса, закрывшего меня от выстрела. Людское море колыхнулось, отпрянув от броневика, а я спрыгнул на колеса, чтобы только успеть закрыть мертвеющие глаза на знакомом лице. Я, без ложной скромности, очень сильный одаренный, охрененно сильный! Но, увы, я не бог. Оживлять при прямом попадании в голову…
Забыв, что мой настрой влияет на собравшихся, я позволил истинным чувствам взять верх. А они у меня сейчас были отнюдь не позитивные. Со скачком эмоций произошел и резкий прорыв в способностях — расстояние перестало иметь значение. Облако силы, что еще недавно с трудом контролировал в пределе ста — ста пятидесяти метров, рывком разошлось по всей площади, по-прежнему служа проводником моей воли.
Обстановка кардинально поменялась. Теперь не я опасался толпы (а до сих пор на краю сознания такие мысли все-таки были) — теперь толпа боялась меня. Заигравшийся многоликий зверь, которого я терпеливо пытался успокоить, уже не сопротивлялся, а жалобно скуля, молил о пощаде. Даже моряки, взявшие на себя функции по моей охране, инстинктивно стремились отодвинуться подальше.
Это их рефлекторное отшатывание немного отрезвило меня. Ярость, застилающую глаза, удалось взять в узду.
Подхватив на руки тело моряка, я вскарабкался обратно наверх.
— Я вас выслушал, теперь выслушайте меня! Его звали Гошей Большим. Моряк из простых, кому еще вчера я залечивал рану. Он охранял ваш покой от мародеров, и что получил взамен?.. Петербуржцы! Я уже войду в историю, как самый кровавый губернатор! Не заставляйте меня оправдывать этот титул!
Вы идете на север, где опасность подхватить вирус выше всего!
Мы еще не знаем, кто выпустил смерть на наши улицы, но мы его обязательно найдем! И он не избежит наказания!
А пока!..
Возвращайтесь по домам! Если у вас есть родственники и знакомые в северной части, которые еще не заболели — дайте им приют! Позаботьтесь о своих и чужих детях!
Выберите старших в своих кварталах, с которыми можно будет решать вопросы!
Узнайте судьбу своих соседей!
Проведите перепись!
Если есть свободные мужчины, что могут встать под ружье — добро пожаловать в столичный гарнизон! Мы будем рады любой помощи!
Если есть незанятые женщины — помогите в больницах и пунктах помощи!
Окажите содействие полиции!
Патрулируйте свои районы и кварталы!
Не давайте анархии и беззаконию взять верх!
Когда все вернется на круги своя, вы сами сможете с гордостью сказать: и я приложил к этому руки!
У меня всё!
Давящая тишина стала мне ответом.
Что ж, можно себя поздравить: здесь и сейчас я оказался страшнее эпидемии, первыми сдались особо подверженные "шарму". Расталкивая соседей, они устремлялись прочь, а следом за ними молчаливо потянулись остальные. Площадь опустела за минуты. Я еще успел заметить, как последние спешащие скрыться покидали свободное пространство, когда спасительная темнота приняла меня в свои объятья.
