– Расти-Джеймс, – сказал он, оглянувшись вокруг, что нас никто не подслушивал. – Хочешь заработать десятку?
Я на него просто смотрел, молча. Мало ли что.
– Прайс в последнее время совсем от рук отбился.
– Ага, – говорю.
Донни Прайс был тот еще кадр. Огрызался все время, по делу и без. Я тоже огрызаюсь, но я не со зла. А он как раз нарочно, чтобы позлить. Играл на нервах.
– Даю десятку, если ты его прибьешь немного.
Ну что, это несложно. Я знал, где он живет, и мог бы сцепиться с ним хоть тем же вечером. Зная мои привычки, никто бы даже и не спросил, чего это я. Я и в самом деле любил задирать уродов вроде него.
Где-то с полгода до того один хмырь давал Мотоциклисту четыре сотни, чтобы убить там одного. На полном серьезе. Но он не взял. Сказал только, что убивать, когда до этого дойдет, он будет не за деньги.
– Не могу драться пока что, – сказал я. И задрал физкультурную майку, чтобы он посмотрел.
– Ого, чувак!
Да, вот так вот, тридцатилетний мужик, а разговоры на уровне «ого, чувак». И не то, что его так воспитывали, это он сам.
– У врача был?
– Не-а. И не собираюсь, в общем.
– Ну, – протянул он. – Дай знать, как заживет.
– Не вопрос.
Я отвернулся, как бы смотреть на баскетбол. Он, значит, решил с чего-то, что мне до зарезу нужны деньги.
Последним уроком была литература. Мне даже нравилось, потому что наша училка считала нас всех настолько тупыми, что никогда ничего не задавала, а только читала нам книжки. У меня с этим никаких проблем. К концу этого дня мне уже хотелось посидеть спокойно. Она, естественно, никак не могла сделать так, чтобы мы ее слушали. То есть бывало, что в конце урока она устраивала небольшую контрольную, но я всегда мог у кого-нибудь списать, кто знал ответ.
Я всегда попадаю на уроки с тупыми. Это еще в средней школе начинается, потихоньку разводят умных с тупыми, а через пару лет уже ясно, в какую половину тебя определили. Я понимаю, что учителям так легче, но хоть бы раз попасть хоть бы на один предмет с кем-нибудь еще, кроме привычных тупиц из года в год.
Стив был в тот год вместе со мной на математике только потому, что из алгебры и арифметики он выбрал арифметику. Все умники пошли на алгебру, но его к цифрам никогда не тянуло. Я с ним ходил в эту школу с нулевки, и до сих пор ни разу мы еще не оказывались вместе ни на одном предмете. Интересно, а могло быть так, что ему надоело видеть привычных умников из года в год?
В общем, я сидел, слушал вполуха и думал, что после школы зайду проведать Патти. Не просади я тот полтинник, можно было бы даже сунуть его братцам, чтобы они испарились на время, типа погулять на площадку.
Да нет, Смоки точно жульничал. Не так уж я плохо играю.
Но когда я проходил мимо ее дома, там стояла машина ее матери. Может, у нее в этот день не было смены. Я никогда не мог запомнить ее расписание. Мать меня не жаловала. Да и братцы наверняка время от времени на Патти стучали. Давно пора было им навешать.
Тогда я пошел к Бенни. Гонял шары сам с собой. Там был еще кто-то, но играть никто не хотел. Зато каждый, кто заходил, хотел взглянуть на мой шрам. Типа круто.
Примерно через час пришел Стив. По нему видно было, что пришел он не потому, что ему хотелось тут быть. Ему не хотелось быть одному. Поэтому я собрался и мы пошли.
– Как родительница? – спросил я через пару кварталов.
– Очень плохо, – отозвался он. У него было странное выражение на лице. – В больнице лежит.
– Это не из-за того, что ты слинял тогда?
Он на меня посмотрел, как будто я чокнутый. Потом что-то вспомнил и сказал:
– А, нет. Не из-за этого.
И замолчал. Тогда я стал ему пересказывать, как тренер мне предложил денег за драку. Только я сказал, что он обещал полсотни, и что я думаю согласиться. Но даже этим не получилось его растрясти. Сказал «ага», и все, как будто он где-то не здесь.
А деньги мне и правда были нужны. Папаня получал от государства постоянное пособие. Он за ним ходил, подписывал ведомость и все такое, но там было не так много, и он иногда пропивал все прежде, чем вспоминал дать мне сколько-то. Я крутился как мог. Время от времени занимал у Мотоциклиста, но тогда нужно было обязательно вовремя отдать. Даже и не знаю, почему я думал, что это обязательно. Однажды он мне дал сотню одной бумажкой и сказал, что ему она ни к чему. Не знаю, откуда он ее взял. Ну, раз она была ему ни к чему, ее я отдавать не стал. Но то, что я сам занимал, я отдавал.
Так что когда я заметил на чьем-то новеньком Шевроле полный набор клевых колпаков под хром, то сразу подумал, что вот легкий способ заработать двадцатку. Двадцатки мне хватит надолго.
Машину бросили перед подъездом, но вокруг вроде никого не было. Три я снял быстро, и занялся последним. Тут Стив говорит:
– Что ты делаешь?
Как дурак, честное слово. Я ему только что дал в руки три колпака, и он интересуется, что это я делаю. Четвертый застрял почему-то, и я немного занервничал даже. И сказал ему:
– Помолчи.
– Ты же знаешь, что я не ворую.
– А ты знаешь, что я – вполне.
Колпак наконец-то поддался. И тут из подъезда с криком вылетели трое мужиков. Я взял с места, через два шага оглянулся – Стив так и стоит, где стоял. Пришлось ему крикнуть «Шевелись!» – и только тогда он проснулся и побежал. Потом до него дошло, что он все еще держит в руках колпаки, и этот кретин просто взял и бросил их на дорогу. Как будто это кого-то остановит.
Они покрикивали нам вслед, но вяло, экономили силы. Один и в самом деле остановился подобрать колпаки; тогда я решил выкинуть и свой тоже, какой мне смысл в одном-то. Это задержало еще одного. Но третий не отставал.
Стив держался вровень со мной, я даже не ожидал. Но мой бок мешался отчаянно. Я повернул в проулок и махнул через забор. Стив не отставал, но у него при этом было такое уморительно несчастное лицо.
Того мужика забор задержал, но не остановил. Ему явно хотелось крови. Я забежал в подъезд и взлетел по лестнице, добежал до верха и выскочил на крышу. Соседняя крыша была далековато, но не для меня – я перепрыгнул легко. И готов был уже бежать дальше, но тут понял, что Стив застрял.
Он остановился на краю и согнулся пополам, пытаясь отдышаться.
– Давай! – крикнул я ему.
– Я не допрыгну.
– Допрыгнешь! Давай!
Но он только мотал головой. Тогда я ему объяснил, что с ним будет, если его поймают. Красочно объяснил, чтобы было понятно, что лучше упасть с крыши. Да и вообще, подумаешь, второй этаж. Я однажды прыгнул со второго этажа, и только лодыжку сломал. На спор прыгнул.
