Забравшись внутрь, я включил лампочку и с любопытством огляделся. До сих пор сидеть внутри «тридцатьчетверки» мне еще не приходилось. Яковлев тем временем вскарабкался на танк и, заглядывая внутрь, пояснял мне назначение различных устройств.
– Как-то здесь у тебя мрачновато, – заметил я.
– А что ты хочешь, машины военного выпуска, сейчас экономят на всем. Вот раньше все внутри красили светлыми тонами, а пол серым цветом. И сиденья обещали устанавливать мягкие да с подлокотниками. А сейчас в танках чего только нет. Фар не хватает, резиновые бандажи для колес на заводе заканчиваются, вместо раций на половине машин стоят только приемники, хотя насчет этого имеются строгие указания.
* * *
Общее впечатление от танка было скорее отрицательным. Внутри оказалось тесно и неудобно, хотя я и разместился в башне один. По сравнению с «тридцатьчетверкой», БМП, в которой мне когда-то приходилось сидеть, была просторным лимузином. Да и приборы наблюдения тоже не шли ни в какое сравнение. Единственное, что немного выручало танкистов, это командирская башенка. Без нее видимость из башни такая, что без нецензурных слов и не описать. Убедившись в этом воочию, я понял, что за внедрение столь нужного приспособления мне следует вручить как минимум звезду Героя соцтруда.
– Плохо тут, тесно, – со вздохом высказал я свое мнение.
– Да ты еще в старых машинах не сидел, – рассмеялся танкист в ответ на мое ворчание. – Только представь, раньше пушку просто наводили руками, как ружье. Но в общем я с тобой согласен. Тут конструкторам есть над чем поработать. Кстати, у нас как раз имеется новая разработка. Идем, продемонстрирую.
Александр повел меня куда-то вглубь леса, рассуждая на ходу о том, где лучше служить:
– С одной стороны, сейчас создаются крупные танковые соединения, и хотелось бы принять участие в больших делах. Но с другой стороны, пока наши танковые корпуса в тылу прохлаждаются, мы успеем тут такого наворотить, что им завидно станет.
* * *
Таинственной машиной, которую нам дали для усиления, оказалась самоходная гаубица, очень похожую на тот эскиз САУ-122, который я набросал для Куликова. В ней даже имелся спаренный пулемет, как и на моем рисунке, хотя потом я и вспомнил, что на самоходках пулеметы не устанавливали. Быстро же конструкторы подсуетились! Только недавно им дали задание, а теперь саушка уже здесь и готова к бою. Впрочем, в нашей истории прошло всего полтора месяца между принятием решения о создании самоходных артиллерийских установок и началом их серийного производства. Так что ничего удивительного в появлении САУ на фронте для меня не было.
Когда мы подошли к самоходке, вокруг нее валялись пустые ящики, а экипаж был занят погрузкой боеприпасов в машину.
– Сколько теперь у вас снарядов? – с ходу спросил Яковлев у командира экипажа.
– Тридцать шесть, почти один бэка.
– Маловато, – задумчиво протянул старлей и, почесав подбородок, повернулся к младшему воентехнику, который только что появился тут как из-под земли. – Значит так. Бери грузовик, дуй в гаубичный дивизион, разыщи там начальника боепитания и выбей еще один боекомплект. Если он согласится, то проси еще хотя бы половину. Ну а если откажет, то пригрози, что мы прицепим его гаубицы к танкам, и пусть артиллеристы едут с нами.
Воентехник побежал выполнять приказание, а Яковлев поделился со мной своей проблемой:
– Вот видишь, какая неразбериха творится. Секретную машину нам дали, а вот боеприпасов к ней в достаточном количестве выделить не хотят.
– Слушай, а вон там разве не еще одна самоходка стоит? – показал я в сторону зарослей.
– А, это еще одна странность. Саушка почти такая же, но за линию фронта ее посылать запрещено. Она только поддержит нас огнем во время прорыва. Казалось бы, какая разница. И та машина секретная, и эта. Обе сделаны на основе «тридцатьчетверок» и собраны на одном заводе. Раз уж одну из них отправляют в прорыв, то почему нельзя выделить и вторую?
– Кажется, разница в пушках, – предположил я.
– Это ты точно подметил. На нашей секретной машине стоит М-30 калибра 122 миллиметра, а на сверхсекретной 107 мм. Называется Ф-42. Я о такой никогда и не слышал.
– Ну вот, теперь все понятно. Ф-42 орудие совершенно новое, и немцам о нем знать не положено. Слушай, а экипаж успел освоиться с новой машиной, у них время-то на подготовку было?
– Да что там готовиться, – махнул рукой старлей, – их только научили стрелять с закрытых позиций, а так ничего принципиально нового в самоходке для танкистов нет.
– Ну что же, тогда САУ нам очень даже поможет, с таким-то калибром. Кстати, а ты знаешь, как бойцы прозвали эту машину?
– Да нет, я вообще только сегодня о них узнал.
– Это… – я торжественно похлопал по машине и внезапно запнулся. Зверобоем ее называть пока рано, ведь ни «Тигры» ни «Пантеры» у немцев еще не появились. – Это «Громобой», вот.
Яковлев окинул взглядом мощный ствол, выглядывающий из рубки самоходки, и одобрительно улыбнулся:
– Меткое название. Такой как жахнет, мало не покажется.
Старлей, довольный прозвищем боевой машины, даже торжественно продекламировал стихи, подходящие к случаю:
Над пенистым Днепром-рекой,
Над страшною пучиной
В глухую полночь Громобой
Сидел один с кручиной.
– Название подходящее, – поддержал нас командир экипажа самоходки. – Что сидите, бегом к старшине за краской. – Это уже экипажу.
– Слушай, тезка, а твоя тридцатьчетверка «На Великие Луки» тоже здесь? – вспомнил я героический танк, прославленный на всю страну кадрами кинохроники.
– Не, забрали для исследований, это же был опытный экземпляр. Ее конструкторы по винтику разобрали. Хочется на новой машине тоже что-нибудь эдакое написать, но ничего в голову не приходит.
– Действительно, – согласился я. – Лозунг «На Глухую Горушку» или «Даешь болото Ястребец» как-то не очень звучит. А ты просто дай танку имя.
– Э-э-э, – запнулся старлей, – а какие бывают имена у бронетехники?
– Обычно в таких случаях на башне рисуют голову тигра и дают соответствующее название. К примеру, «Саблезубый» или «Рыжий».
– Это хорошо. Вот только пока мы на этой машине никаких подвигов не совершили, поэтому будем скромнее и назовем ее просто «Мурзик».
– Почему именно так?
– А ты послушай, как мотор работает. Он так приятно урчит, будто кот на печке. Ладно, пойдем дальше, ты еще не всю нашу технику видел.
* * *
Еще одним приятным подарком для нашего отряда оказалась самоходная зенитная установка. Она представляла собой легкий танк Т-60, у которого вместо обычной башни поставили новую, увеличенного размера, но с открытым верхом. В качестве грозного оружия, долженствующего отогнать стаи пикировщиков от нашей колонны, в ЗСУ запихнули аж целый пулемет. Хорошо еще, что крупнокалиберный ДШК, а не обычный «Максим». Умеет же наше руководство выкручиваться из трудных ситуаций. Спустили с самого верха требование – сопровождать танковые колонны зенитными установками, и в ответ какие-то умники сразу же отрапортовали о выполнении. А что, с формальной стороны не придерешься – у этой самоходной установки и гусеницы наличествуют, и танковая броня. Да и калибр пуль не винтовочный.
