– А как же мои подвиги? – воскликнул возмущенный Авдеев.
– Извини, Паша, но о нашей роте публиковать информацию запрещено.
– А кто займется литературной обработкой твоей писанины? – поинтересовался я.
– Конечно Симонов. Ты же сам говорил, что он лучший фронтовой журналист. Я уже посылала через руководство ГБ требование, чтобы именно ему поручили отредактировать «Песенку фронтового жур…», то есть особиста.
Пока мы так препирались, заработала артиллерия. Залпы гаубичных батарей, располагавшихся неподалеку, должны были заглушить рокот нашей танковой колонны, и вскоре на том берегу проступил еле различимый силуэт «тридцатьчетверки».
* * *
Вскоре появилось несколько разноцветных пятен трофейных фонариков, которые, покачиваясь, направились в нашу сторону. Прежде чем начинать рискованную переправу, танкисты проверяли состояние льда.
Убедившись, что трещин нет, Яковлев сел за рычаги легкой ЗСУ и медленно провел ее по замерзшей реке. Так как ничего страшного не произошло, то он попробовал переправиться на «тридцатьчетверке». Включать фару было нельзя, и ориентироваться приходилось при тусклом синем свете ручных фонариков. Машина двигалась медленно, чтобы волновые колебания льда, проседавшего под огромной тяжестью, не привели к образованию трещин. На всякий случай к танку был прицеплен трос, а рядом шагали саперы, держащие наготове доски.
Когда «тридцатьчетверка» приблизилась, стало слышно, как под гусеницами трещит деревянное покрытие переправы. Но еще более зловещим был хруст льда. Впечатление такое, будто танк ехал по стеклу.
Не знаю, скольких седых волос эта коротенькая поездка стоила Александру, но я весь издергался и вспотел так, будто пробежал марш-бросок. Даже Ландышева против обыкновения молчала и пристально вглядывалась в происходящее. Когда машина заехала на пологий берег, засыпанный хворостом для предотвращения пробуксовки, раздался дружный выдох, а Наташа с горечью бросила:
– Какой сюжет пропадает. Хотя, может, и разрешат написать об этом.
Не обращая внимания на наши поздравления, Яковлев прошел обратно, внимательно все осматривая. Хотя один танк и прошел, но усталостная нагрузка льда вещь загадочная. Нельзя предсказать заранее, сколько еще машин смогут здесь переправиться, одна или пять. Впрочем, для подстраховки ледовых маршрутов было сделано два, и по второму из них поехал помпотех ротного. На этот раз мы переживали не так сильно и ничуть не удивились благополучному исходу. Еще несколько раз Яковлеву пришлось вести машины, причем в последнюю поездку вокруг танка появилась вода, просочившаяся из-подо льда. Но и в этот раз пронесло.
Самая трудная часть операции была завершена, и нам осталось ждать. Мы дали немцам шесть часов, предполагая, что за это время они уберутся с нашего пути.
Наконец, ожидание закончилось, и прозвучала команда «по местам». Комбат крепко пожал мне руку и напутствовал нас словами:
– Ну, танкисты, давайте. Если что случится, мы примчимся к вам на помощь.
Бойцы были готовы, они только и ждали приказа. Почти все вооружены немецкими автоматами, и на каждом танке поедет по одному пулеметному расчету. У всех в карманах, подсумках, за поясом и в валенках распихана куча гранат – как наши, так и фрицевские колотушки. У каждого красноармейца по две фляжки, причем, естественно, во второй вовсе не вода, а дезинфицирующее средство на случай ранения в виде раствора спирта.
* * *
Десант на броне! Звучит очень романтично, и со стороны выглядит весьма колоритно: покрашенные в белый цвет танки мчатся не разбирая дороги, а на них восседают одетые в красивые маскхалаты бойцы, все до одного вооруженные автоматическим оружием. За этой грозной, несущей смерть армадой остаются только покореженные немецкие пушки и разбросанные там и сям трупы фашистов, с навечно застывшим выражением ужаса на лице.
Наверно, так оно и есть, но начало экспедиции было менее романтичным, чем даже поездка на дачу в час пик по загруженной трассе.
Хотя я расположился на самом престижном месте, сразу за башней, да еще на подстеленном ватнике, но уже через минуту такого сидения мне стало неудобно. К тому же бойцы, оседлавшие мой танк, все время ерзали и постоянно пихали меня своим оружием. Хорошо, что мудрые люди догадались приделать поручни для десанта, иначе нам осталось бы только цепляться друг за друга.
Но вот двигатели, до сих пор тихо урчавшие, взревели, и колонна тронулась. Перед нами лежит темнота, которую нарушают только красные стоп-сигналы впереди идущих машин. Сразу за речкой начинается лес, но там нас уже ждут и помигиванием фонариков направляют по извилистому пути среди деревьев.
* * *
Впечатлений от этой поездки у меня появилась много, и все они весьма неприятные. Начну с того, что тряска не просто сильная, а совершенно невероятная. Подстеленный ватник и толстые штаны помогали мало, и вся нижняя часть моего тела, наверно, превратилась в сплошной синяк. Однако не меньше неприятностей доставили копоть и гарь из впереди идущих машин. Казалось, весь воздух насыщен снежной пылью, сажей и смрадным выхлопом. Теперь я понял, почему Яковлев радовался хорошему горючему и отсутствию пыли. Ситуации хуже, чем сейчас, я просто не представлял.
Хотя хуже бывает. К примеру, немецкие конструкторы как-то додумались направить на своих «Тиграх» выхлопную трубу вверх. Из-за этого поездки фрицев на танках становились лотереей, в которой невезучим выпадала судьба отравиться угарным газом. Конечно, в техзадании на тяжелый танк вряд ли указывалось, что он будет использоваться для перевозки пехоты. Но ведь было же ясно, что бронетранспортеров на всех не хватает, и солдат придется сажать на броню, по примеру советских войск.
Между тем колонна продвигалась вперед, независимо от эмоций, испытываемых пассажирами. Зажмуриваясь от летящих мне прямо в лицо ошметков снега и боясь отпустить поручень, чтобы закрыться от них рукой, я все же заметил, что лесок уже заканчивается.
Дальше идет открытое пространство, освещаемое лениво висящими в небе немецкими ракетами. Теперь все зависит от наших артиллеристов. Ближайшие километры мы будем идти под прикрытием огненного вала, и если наша разведка не подвела, то особых трудностей здесь не возникнет.
Вражеские позиции уже были пристреляны, так что первый же гаубичный залп накрыл их с ювелирной точностью. Сразу же, не дожидаясь, пока немцы прочухаются, танковая рота рванула вперед. Не опасаясь минных полей, которых здесь быть не могло, мехводы выжали полный газ, развив предельно возможную скорость, и направили машины на боевой курс.
В немецких окопах кроме часовых и дежурных расчетов пулеметов никого не осталось, да и тех в основном уничтожили артобстрелом. Наше нападение действительно оказалось для фрицев сюрпризом, как мы и рассчитывали. Поэтому, пролетев через вражеские траншеи, никто из десантников не сделал ни одного выстрела. Впрочем, даже если бы мы заметили врагов, то прицельный огонь был бы совершенно невозможен. Танк вообще устройство, не предназначенное для комфортной езды, а что касается «тридцатьчетверок», то с их подвеской трясет просто неимоверно. Теперь только я полностью осознал, почему танковый десант желательно вооружать автоматическим оружием – целиться на ходу все равно не получится.
