Перевалив через гребень, за которым должна была начаться низина, мы столкнулись со странной процессией. С десяток немцев тянули вверх по обледенелому склону маленькую легковушку. Один из них, обрадовавшись неожиданной помощи, радостно замахал нам руками, призывая помочь бурлакам в их нелегком деле. Но остальные, не такие легковерные, заподозрили подвох и, бросив трос, попытались убежать. Особо доверчивый немец, приглядевшись, тоже понял свою ошибку и попытался дать деру.
До ближайшего перелеска, где немцы могли бы спрятаться, было всего метров сто. Но мехводы вовремя остановили танки, дав возможность нашим пулеметчикам спокойно выцеливать бегущих фрицев. Через полминуты стрельба стихла. Врагов уже не осталось, только разбросанные тела в серых шинелях и длинные красные полосы на снегу.
Дно ложбинки, которую нам предстояло преодолеть, было занесено снегом, и танкисты старались вести машины осторожно, внимательно рассматривая дорогу, скрытую под сугробами. Но все-таки одному из них не повезло, и его «тридцатьчетверка» провалилась гусеницей в глубокую канаву. Пытаясь объехать остановившийся танк, мехвод следующей машины слишком резко свернул в сторону, чего на спуске, конечно, делать не следовало, и порвал гусеницу.
Пришлось устраивать привал раньше, чем мы рассчитывали. Пока танкисты лазили вокруг своих пострадавших «тридцатьчетверок», я отправил вперед разведчиков и расставил посты, после чего поинтересовался у Яковлева, быстро ли продвигается ремонт. Как он объяснил, дело было плохо. Слетевшую гусеницу быстро поставят обратно, но вот у другого танка поврежден ленивец, а это гораздо серьезнее. Без мастерской починить машину нельзя, и ее придется бросить. Из танка уже начали выгружать боеприпасы и снимать все, что только можно.
Пришлось утешиться тем, что потеря танка отчасти компенсировалась полезной находкой в виде командирской машины «KdF Typ 82», проще говоря, «Фольксваген». Это тот самый народный автомобиль, который Гитлер обещал каждой немецкой семье, но который немцы так и не получили, потому что все машины отправлялись в армию.
Наш «Фольксваген» был сравнительно новеньким, и из неисправностей у него оказалось только отсутствие бензина, почему немцы и впряглись в него бурлаками. Когда они бросили трос, машина плавно скатилась вниз и застряла в снегу. А с горючим нас выручила зенитная самоходка, оснащенная бензиновым двигателем.
Трофейную машинку отдали одному из безлошадных мехводов. Обрадованный тем, что у него снова появилась своя техника, танкист со счастливым выражением на лице прогревал двигатель и во все горло весело распевал частушки:
Скоро Гитлеру могила,
Скоро Гитлеру капут.
Скоро русские машины
По Германии пройдут.
– Вот, посмотрите, до чего немцы дошли, – с сарказмом кивнул Леонов в сторону «Фольксвагена». – В качестве командирской машины используют это убожество. Крошечная, со слабеньким двигателем, который даже не имеет водяного охлаждения.
– И мотор у него, извините, в заднице, – добавил со смехом Авдеев.
– Напрасно смеетесь, – возразил я гэбэшникам. – Практика показала, что такая компоновка оказалась крайне удачной. Небольшая масса и загруженность ведущих задних колес позволили достичь очень высокой проходимости. Такая машина легко преодолеет любую грязь. И радиатор у нее не забивается, потому что его просто нет. Так что не случайно «Фольксваген» стал командирско-разведывательной машиной.
– Ну тогда эта машинка как раз то, что нужно для наших дорог, – согласился с моими доводами Авдеев, – они у нас в таком ужасном состоянии.
– Да, не готовы наши дороги к встрече незваных гостей, – протянул я задумчиво. – Пока немцы продвигаются вперед или фронт не движется, то они еще выкручиваются. Вся застрявшая техника постепенно вытаскивается из грязи, сломанная – отправляется в ремонт. Машины, стоящие с пустыми баками, рано или поздно дожидаются подвоза горючего. Но вот стоит только нашим войскам перейти в наступление, как фашистам приходится бросать технику, потому что бензин или запчасти вовремя не завезли, а у них в армии, кстати, свыше ста моделей автомашин. Хотя и скорость продвижения наших войск обычно небольшая, и в котлы немцы еще не попадали, но потери транспорта у них при этом огромные.
– Да как немцы вообще доставляют запчасти, – изумился Яковлев, – если у них так много типов машин?
– Ну, нельзя сказать, что они не пытались решить эту проблему, – начал я лекцию, не упуская случая похвастать своими знаниями. – Еще перед началом войны некий полковник фон Шелл составил план по стандартизации автопарка вермахта. Он предложил Гитлеру сократить количество типов машин сразу на сотню и оставить лишь четырнадцать. Естественно, это значительно упростило бы снабжение запчастями и ускорило ремонт. Еще Шелл предлагал наладить серийное производство по американскому образцу. Он специально ездил в США и изучал там вопросы моторизации. Но к счастью для нас, в капиталистической стране эти идеи встретили упорное сопротивление промышленников.
– И все-то ты знаешь, – восхищенно посмотрел на меня Авдеев, – и откуда только?
– Читал об этом у Гудериана, – брякнул я, не подумав, поддавшись на грубую лесть, и тут же поспешил поправиться: – Видел копии его… писем, ну… кое-где.
– Эх, – задумчиво протянул Леонов, – вот бы тебе еще немецкий подучить, тогда бы цены не было такому разведчику.
– Да я и так, пока лежал в госпитале, по двадцать новых слов в день зазубривал, и это не считая военных терминов.
– А давай, когда будет время, я тебе произношение поставлю. Вот Пашка в два счета научился правильно выговаривать немецкие команды, да еще с южногерманским акцентом. Даю слово, что фрицы примут его за своего.
– Да, навык полезный, – согласился я. Перед глазами сразу встала картина, как мне пришлось изображать немого, чтобы снять часового. Если бы тогда я мог сказать пару слов без акцента, все было бы намного проще.
– Что еще Гудериан интересного писал, из несекретного, конечно? – продолжал любопытствовать Авдеев.
– Быстроногий Гейнц, так его прозвали, расписывал, что он весь такой белый и пушистый, как ангел, наше мирное население любит, никого не убивает, и вообще что у него на танке даже нет вооружения.
– Сука он, а не ангел, – с яростью перебил меня Леонов. – Наша дивизия попадала под удар его танков и в окружении была. Так вот, гудериановские солдаты убивали всех пленных. Причем не только тяжелораненых, как и остальные фрицы делают, но вообще всех без разбору.
– Еще он, оказывается, очень геройский парень, – продолжал я пересказывать «Воспоминания солдата». – Например, целая немецкая батарея и куча мотоциклистов не могли захватить наши позиции. И тут подъехал великий и ужасный Гейнц на своем командирском танке и лично огнем из пулемета разогнал всех русских.
– Если там были мотоциклы разведки, то на каждом имелись пулеметы и МП-40, – рассудительно возразил Авдеев. – Еще один пулемет тут погоды не сделает.
