Отпив из стакана глоток минералки, чтобы промочить горло, Молотов продолжил:
– Единственное, что было поставлено в полном объеме, это двести тысяч тонн нефтепродуктов. Однако это поставки по ранее имевшейся договоренности, а обязательства по протоколу Конференции не выполнены. Но в то же время Америка продает нефтепродукты Германии через нейтральные страны, или даже напрямую. Немецкие подводные лодки не только не торпедируют танкеры концерна «Стандард ойл», везущие немцам горючее, но и даже сами заправляются с них. И я сомневаюсь, что Рузвельту не известно об этом факте.
– Очень хорошо известно, – подтвердил Сталин. – Как раз от нашего источника в военной разведке США мы об этом и узнали.
– Совершенно очевидно, что отсутствие поставок вызвано вовсе не отсутствием требуемых материалов и транспорта. Мы не можем дождаться американских грузовиков, а заводы Форда во Франции собирают их для Германии. Также не меньше трети автопокрышек, производимых на фордовских заводах в Америке, продается фашистам через нейтральные страны. Я надеюсь, что теперь, после вступления Америки в войну, ей придется в полном объеме выполнять все свои обязательства, тем более что они не такие уж большие по сравнению с объемами производства. Единственное, в чем действительно могли бы быть затруднения, так это в поставке нам самолетов, которые нужны Америке для войны с Японией. Однако в телеграмме товарища Литвинова, которую я уже зачитывал, говорится о заверении Рузвельта в том, что война нисколько не отразится на поставках. Еще одна проблема, по которой мы надеемся на улучшение, это недружественные по отношению к СССР публикации в американской прессе.
– Верно, верно, – усмехнулся про себя Верховный, вспомнив упомянутый попаданцем вариант событий, описанный в рассказе известного писателя-альтернативщика. В нем полушутя-полусерьезно говорилось о том, что Америка проиграла бы войну, если бы в ней существовала свобода прессы. Естественно, Рузвельт никогда бы не допустил, чтобы в преддверии войны военная цензура ослабила свою хватку и разрешила редакциям печатать все, что они пожелают. Уцепившись за эту мысль, Сталин пометил себе открыть независимый журнал, якобы издаваемый профсоюзами. Не относясь к официальной советской прессе, он сможет печатать любые критические статьи и свободно ругать западных союзников за срыв военных поставок или затягивание открытия второго фронта. В этом случае Черчиллю и Рузвельту придется все протесты направлять не советскому правительству, а профсоюзам.
– Другой важный вопрос, – продолжал Молотов, – по которому мы сейчас зондируем почву, это возможность открытия второго фронта. Пока в Германии не началась тотальная мобилизация, союзникам достаточно оттянуть на себя двадцать-тридцать немецких дивизий, и соотношение сил резко изменится в нашу пользу.
– Этого, к сожалению, не будет, – неожиданно прервал выступление Сталин. – Американцы давно изучают возможность высадки своих войск во Франции и прекрасно понимают, что этим сильно нам помогут. Но сделать это они, равно как и англичане, готовы только в двух случаях.
Все присутствующие замерли, пытаясь понять, что стоит за словами Верховного – простое раздражение или точные разведданные.
– Первое, если положение Советского Союза станет отчаянным, чего, конечно же, не случится. Или, если критическим станет положение немцев. Только тогда наши союзники заявятся в Европу. – Строго говоря, Сталин немного опережал события. Генерал Маршалл пока еще не закончил свой план вторжения во Францию. Однако это было непринципиально. – Но и после высадки они будут воевать спустя рукава, хотя на западном фронте им будут противостоять сравнительно немногочисленные войска противника. Как нас уже информировала разведка, в сентябре военное министерство подготовило для Рузвельта так называемую «Программу победы». По подсчетам американских военных, для войны им потребуется свыше двухсот дивизий сухопутных войск. Но мы точно знаем, что они не станут формировать столько. Восемьдесят-девяносто, или в лучшем случае сто дивизий, не больше. Вот и выходит, что даже когда союзники высадятся в Европу, война будет вестись ими вполсилы.
Эти откровения Верховный приберег до того времени, когда станет совершенно ясно, что немецкое наступление выдохлось, и советское командование поверит в свои силы. Иначе оно могло впасть в пессимизм, раньше времени узнав, что драться с Германий и ее сателлитами придется один на один.
– Также нет никакой надежды на то, что удастся достигнуть договоренности о присылке британских войск на восточный фронт. Все те обещания, которые раздает Черчилль, просто чепуха. Он пытается водить нас за нос. Хотя Иден откровенно признался, что численность английской армии уже превысила четыре миллиона человек, из которых больше половины в сухопутных войсках, но задействовать их в Европе не предполагается.
– Англичане постоянно ссылаются на объективные трудности, – попробовал возразить Молотов, – а прекращать войну они не собираются. Британский премьер-министр клятвенно заверял, что желает помочь нам.
В ответ Сталин только хмыкнул, выразив свое отношение к Черчиллю презрительным взмахом руки. В той истории союзнички ловко провели его, надолго затянув открытие второго фронта, но здесь этот фокус у них уже не пройдет. Оценив реакцию собравшихся на неприятные новости, а здесь были и скептицизм, и растерянность, и неприкрытая ненависть к любителям загребать жар чужими руками, Верховный твердо произнес:
– Мы должны смотреть в глаза действительности, какой бы она ни была неприятной, и не бояться высказать правду, как бы она ни была нежелательной. Мне шестьдесят два года, и у меня есть жизненный опыт, который подсказывает, что если у страны есть армия и эта армия хочет драться, то она дерется. Мы за совместную борьбу с Германией, но Англия воевать не хочет, хотя армия у нее имеется. Немцы знают об этом, они игнорируют английскую опасность на западе и считают ее блефом. Потому-то они так уверенно снимают с запада все сколько-нибудь годные дивизии. Откуда у немцев такая уверенность в пассивности англичан? Мало того, британцы уже отошли от потрясения, в котором пребывали после поражения во Франции, и поняли, что благодаря Красной Армии им теперь ничего не угрожает. Они считают, что помогать нам теперь вовсе не нужно. Можно с уверенностью говорить о том, что в ближайшие месяцы Черчилль свернет свои поставки военных материалов.
– Мы и без них справимся, – подыграл вождю Шапошников, чтобы подбодрить генералов. – Не хотят англичане посылать помощь, пусть не посылают. Они сами ее предложили, мы не навязывались. Все равно такая символическая помощь не сможет внести серьезных изменений на фронте.
– Верно, – кивнул Сталин, – но делать это они должны открыто. А Черчилль не скажет прямо, что не хочет помогать, он будет извиняться и ссылаться на разные надуманные причины, в первую очередь на якобы готовящуюся подготовку второго фронта. Уже разработан план, как это все лучше состряпать. Просто отдадут приказ военным кораблям бросить конвой и уйти. А после того, как немецкие самолеты и подлодки уничтожат все пароходы, Черчилль скажет, что морской путь слишком опасен и пользоваться им нельзя. Вот и вся дипломатия. Может быть, окажется искренним поступившее сегодня предложение де Голля о присылке одной французской дивизии. Но хотя совместные военные действия очень важны для улучшения дружественных отношений с французским народом, вы понимаете, что реальной помощи от одной дивизии будет немного. Пусть даже она и имеет боевой опыт. Продолжайте, товарищ Молотов. Расскажите нам об организации польской армии.
