Продолжая увлеченно рисовать на карте линию фронта, я промурлыкал балладу о Робин Гуде. Слова этой великолепной песни, даже напетой вполголоса человеком, не имеющим музыкального слуха, и без гитары, настолько потрясли Павла, что он тут же попросил еще что-нибудь этого же автора. Уговаривать меня не пришлось, всегда приятно, когда нахваливают, и я поразил Авдеева «Балладой о времени».
Расчувствовавшийся Паша подозрительно громко зашмыгал носом и протер платком глаза.
– Вот это поэт, – выдавил он из себя изменившимся голосом. – Как песни за душу берут. Я только не понял, вот эти слова: «Даже там, в светлом будущем вашем», это он что имеет в виду?
Мысленно застонав, я поклялся про себя не петь больше ни Высоцкого, ни других современных авторов. Закончив вскоре разбирать почту, я удалился в кабинет, плотно прикрыв дверь, но даже там до самого вечера не открывал рта, сосредоточившись на стопке листов и пишущей машинке.
После шести часов усердной работы я довольно окинул взором свой труд, спрятал все в сейф и поинтересовался у ординарца, когда подадут обед или ужин.
– Уже принесли, просто ты из своего кабинета не слышал. Можем садиться есть, но вот только Лешка до сих пор не вернулся. Наверняка придет голодный.
– Ладно, ждем полчаса, и начинаем без него.
Легкий на помине Леонов появился буквально через минуту, и вид у него был отнюдь не голодный. Даже, если честно сказать, не очень и трезвый.
– Мы тут, понимаешь ли, ждем его черте сколько, за стол не садимся, а он где-то шляется, – сразу с порога высказали мы радость боевому товарищу. – Давай скорее на кухню.
– Не, – мотнул головой Алексей. – Нас в Кремле уже угощали. Давали бутерброды с семгой, с сыром, даже с икрой были.
– Что, и водкой поили?
– Да нет, это мы уже с награжденными потом сами зашли в ресторанчик и отметили немножко.
– Награжденными? – ахнули мы хором с Авдеевым. – Так вот зачем тебя вызывали. Какой орден, говори быстрее, не томи.
Загадочно улыбаясь, Леонов распахнул полушубок и продемонстрировал ни много ни мало Золотую Звезду.
– Это мне сам товарищ Калинин вручил. Лично, и руку пожал.
– Вот значит как, – пробормотал Авдеев с нескрываемой завистью, чего раньше я за ним не замечал. – А мы, выходит, ни при чем. Наташа скоро приедет, скажет, что я не с немцами воевал, а баклуши бил. А мне ничего, ни медали, ни благодарности.
Внезапно проснувшаяся у ординарца зависть меня позабавила. Вот ведь до чего человека любовь довела, сразу хочется побольше орденов, чтобы предстать перед любимой во всей красе. С моей точки зрения, все было весьма справедливо. Леонов со своим знанием немецкого смог спасти драгоценную тушку единственного в мире вызыванца и свою награду заслужил.
– Ну что ты, в самом деле, как школьник, Паша, – утешающе похлопал я по плечу ординарца. – Мы действовали все вместе, все молодцы, а что отметили только одного, ну так всех и не получится. Согласись, нельзя же награждать орденами всю роту.
– Дайте же хоть слово сказать, – нетерпеливо прервал меня Леонов. – Я же еще не рассказал, за что мне «героя» дали.
– И за что же? – вяло отозвался Авдеев из своего угла, куда он удалился переживать обиду.
– Ага, интересно? Ну так слушайте. Вы помните, что я немецкому контрразведчику всякую лапшу на уши вешал. Так вот, он всю эту липу своему начальству пересказал, те покумекали и решили, что Гудериан на нас работает. Естественно, его, недолго думая, к стенке. Так что выходит, я сам того не зная, убил немецкого генерала.
– Как это убил Гудериана? – не то прошептал, не то прокричал я. Все затуманилось, как будто у меня на глазах выступили слезы. Разве ж можно отнимать у попаданца его любимую мечту. Да лучше бы он придумал песню про «Як»-истребитель или изобрел промежуточный патрон. – Это моя мечта, ты не должен был так поступать!
Не осознавая всей серьезности ситуации, Леонов попробовал отшутиться:
– Ты, Лекся, в следующий заранее предупреждай, мол, этого генерала не трогай, он мой.
Хорошо еще, Алексей не успел снять полушубок, а то бы в состоянии аффекта я мог ему и бока намять. Он хотя и самбист, но сопротивляться бы не стал, чтобы охраняемому объекту руку не сломать, а то и головой нечаянно об стенку ударить.
Теперь уже Авдееву пришлось оттаскивать меня от несчастной жертвы и успокаивать. Нет, если бы он завалил, к примеру, Гитлера или Гиммлера, я бы за него только порадовался. Но вот Гудериана простить не могу. Глупо, конечно, но ничего не могу с собой поделать.
Наверно, я бы еще долго куксился, но Павел сообразил, чем меня можно утешить, и намекнул, что мы с Алексеем на отдыхе, жен и невест у нас нет, так что вполне имеем право на фривольные развлечения. Я и сам-то уже подумывал, как об этом лучше намекнуть, только спрашивать было как-то неудобно. Ну а раз все согласны, то осталось лишь найти таких дамочек, чтобы уламывать долго не пришлось.
Мне было любопытно, как наша госбезопасность сей процесс организует. Борделей тут точно не нет, а стоять в подворотне зимой, да еще в военном городе, полном патрулей, девицы легкого поведения явно не решатся. Но все оказалось весьма прозаично, снимать жриц любви следовало в ресторане. Опекавшие нас сотрудники госбезопасности, которым заранее позвонил ординарец, решили не пускать дело на самотек.
Так что мы просто культурно зашли в ресторан, уселись за забронированные столики и сделали заказ. Я кушал, а за столик напротив нас время от времени садились энкавэдашники, сопровождаемые накрашенными девицами. Удивительно, но хотя уже полгода шла война, местные ночные бабочки все как одна были весьма упитанными особами. Наверно, очень хорошо зарабатывают, раз могут позволить себе покупать еду на черном рынке или в коммерческих магазинах. Хотя, может, просто еще не успели похудеть. В любом случае, на мой взгляд, работницам постели следовало получше соблюдать диету, и я каждый раз отрицательно мотал головой.
Печальный Алексей, чье счастье зависело от моего каприза, все больше мрачнел, не понимая, почему я так придираюсь к таким красавицам. Но терпение у него было безграничным, и в конце концов попалась вполне приличная на вид парочка. Девицы скромно уселись за столик, представились какими-то красивыми именами, кажется, Аэлита и Изабелла, а потом взяли бокалы с шампанским, жеманно отставив в сторону мизинчик.
Мне уже казалось, что вечер удался, однако после пары бокалов они решили порадовать нас исполнением «Мурки»:
Что ж тебя заставило полюбить лягавого,
И пойти работать на ЧэКа!?
Голос у обеих был приятный, а пели они негромко, так что посетители на нас не оглядывались. Но мы-то с Алексеем все же работники органов, и выслушивать подобную песню нам не годится. Девушки были отправлены куда подальше, а я вновь продолжил кастинг. Мне уже казалось, что сегодня ничего не выйдет, но наконец-то чудо свершилось. К нам подошел полузнакомый капитан с неприметным лицом, которого я несколько раз видел за последние дни, причем каждый раз в новой форме, и подвел двух миловидных барышень.
