Алиса Викторовна с недоверием следила за действиями Надежды.
Наконец все цифры были установлены, и Надежда поднесла планку к первой строке текста…
И произошло что-то удивительное.
Надежда словно перенеслась в другой мир. Точнее – в другое, давно минувшее время.
Перед ее глазами проплывали древние города, жалкие лачуги и величественные дворцы и храмы, выстроенные из камня или из необожженного кирпича. По бескрайним равнинам маршировали многотысячные армии, сверкали на солнце бронзовые шлемы и доспехи, раскачивались пышные плюмажи и знамена, мчались боевые колесницы, величественно выступали боевые слоны.
Древние армии сталкивались, равнины наполнялись криками ужаса и боли, доспехи и шлемы тускнели от пролитой крови, люди погибали под ударами мечей и копий, под копытами коней, под тяжелыми ногами слонов, поля покрывались трупами, вороны и стервятники кружили над ними, снижались, начиная свое кровавое пиршество.
Картины менялись. На месте больших пышных городов темнели руины, по развалинам храмов бродили дикие звери, люди в лохмотьях искали пищу и топливо для своих жалких очагов. Тут и там появились замки, ощетинившиеся зубцами башен. И снова двигались по полям отряды вооруженных людей – рыцари в шлемах и кольчугах, простые ратники с длинными луками…
И снова бесчисленные поля, усеянные трупами, и снова – пиршество стервятников…
Растут многочисленные города – и пустеют, пораженные чумой и голодом, опустошенные вражескими нашествиями и болезнями… бредут по дорогам толпы нищих, прокаженных, израненных, просят подаяния, падают без сил на обочинах… сбиваются в шайки, грабят путников, нападают на обозы, на бедные крестьянские дома… и снова трупы, трупы, трупы, и снова пируют стервятники…
И снова меняются картины. Города разрастаются, поднимается к небу дым от печных труб, от труб кузниц и мастерских, от первых заводов и фабрик – и снова, и снова движутся огромные армии, шагают солдаты в ярких мундирах, скачут кавалеристы, армии сталкиваются, грохочут пушки, свистят пули, падают на землю убитые и раненые… и снова, снова пируют стервятники.
На поля боев выползают, гремя гусеницами, железные черепахи танков, гремит канонада, убитых и раненых становится куда больше, чем прежде, вороны и стервятники слетаются тучами, закрывают солнце от выживших…
На горизонте вздымается лиловый гриб атомного взрыва… пустеют леса вокруг Чернобыля…
Надежда отстранилась от книги.
– Что вы там видели? – спросила ее Алиса Викторовна. – На вас лица нет!
– Посмотрите сами! – Надежда протянула ей пластинку с прорезью – магические очки, через которые только что увидела краткую историю человечества.
Алиса поднесла пластинку к странице – и на несколько долгих минут замолчала.
Наконец она оторвалась от книги, повернулась к Надежде.
– Я знаю, что это такое.
– Кажется, я тоже знаю. Эта книга… это не послание. Это – что-то вроде камеры наблюдения. Наблюдения за нами, за нашей цивилизацией. Вроде тех камер, которые ставят возле банкоматов и в других, сопряженных с риском местах. При помощи этой книги кто-то наблюдал за нами, чтобы узнать, готовы ли мы к контакту… готовы ли принять некие важные, бесценные знания. Как биологи наблюдают за подопытными животными…
– Да, мне тоже пришла в голову похожая ассоциация… как-то неприятно чувствовать себя подопытным кроликом.
– Даже одним из нескольких миллиардов подопытных кроликов.
– Но самое главное – прежде мы были явно не готовы принять эти знания…
– А теперь?
– А теперь у нас появилась хотя бы надежда…
Из прихожей донесся звук поворачиваемого ключа, затем раздался голос Сан Саныча:
– Надюша, ты дома?
– Саша пришел! – проговорила Надежда и смущенно взглянула на Алису Викторовну: – Не нужно ему рассказывать обо всем этом… – она показала рукой на книгу, имея в виду нечто гораздо большее.
– Конечно, что же я, не понимаю!
Сан Саныч появился в дверях комнаты. Надежда улыбнулась ему:
– Саша, познакомься, это…
– Это же Алиса! Алиса Викторовна! – Сан Саныч шагнул к гостье. – Сколько лет, сколько зим!
– Так вы знакомы? – удивленно проговорила Надежда. – Ах, ну да, вы же дружили с Ольгой…
– Конечно! – Сан Саныч повернулся к Надежде. – Надя, а вы-то с ней как познакомились?
– Да, понимаешь, мы ходили в одну библиотеку, вот на почве книг и сошлись…
Надежда явно юлила, но муж этого не заметил. Он разговорился с Алисой Викторовной, перебирал общих знакомых, расспрашивал о них.
– Давайте чай пить! – спохватилась Надежда, вспомнив обязанности хозяйки.
– Ой, Надя, я не могу, за мной вот-вот такси приедет!
– Такси? – удивленно переспросила Надежда. – Когда вы успели его вызвать?
– Да уж успела… – и Алиса Викторовна выразительно взглянула на книгу.
– Такси? – вскинулся Сан Саныч. – Зачем такси, Алиса! Я сам вас отвезу…
– Нет, не нужно! – твердо возразила Алиса. – Вот уже такси приехало!
Действительно, ее телефон пискнул, возвестив о новом сообщении.
– Заказанная вами машина прибыла! – прочитала Алиса. – Ну что ж, спасибо, я пойду…
– Надеюсь, на этот раз прощаемся не так надолго! – проговорил Сан Саныч, провожая гостью до двери.
– А я вас, пожалуй, провожу! – Надежда вместе с ней вышла из квартиры.
Возле дома действительно стояла машина – серебристый «Форд». Из нее вышел водитель, невысокий смуглый человек, видимо, один из уроженцев Средней Азии.
– Машину вызывали? – осведомился он с легким акцентом.
– Да, вызывала, вызывала!
Водитель открыл дверцу. Надежда снова взглянула на него и удивленно захлопала глазами: на месте смуглого среднеазиата стоял высокий блондин с голубыми глазами.
– До свиданья, Надюша! – Алиса порывисто обняла Надежду. – Может, увидимся…
– Обязательно увидимся! – ответила ей Надежда и снова украдкой взглянула на водителя.
Теперь это вообще была женщина – стройная шатенка в короткой кожаной куртке.
– Ничего себе! – тихо изумилась Надежда. – Алиса, вы уверены…
– Уверена! – твердо сказала женщина. – Звезды – они знают, что делают!
Она улыбнулась и села в машину.
Надежда сделала шаг к подъезду и снова оглянулась, чтобы взглядом проводить такси, но машины уже не было на прежнем месте, она исчезла как сон, как утренний туман.
Надежда пожала плечами и поднялась в квартиру.
Муж ждал ее у двери.
– Надюша, ты не знаешь, из какой службы Алиса вызывала машину? – спросил он с каким-то детским оживлением.
