Сообщение Зураба выбило Завьялова из колеи. Он не понимал, что происходит. Кто его ограбил? Кто убил девушку? Где Дина? Не грозит ли и ей опасность, и если да, то как он может ее защитить? И что вообще происходит, черт возьми?!
Валерий Иванович так и не досидел до конца заседания, и хотя сам был поборником депутатской дисциплины, извинился, по-тихому вышел и направился прямиком в следственный комитет. Руководителя управления он знал лично, хорошо знал, и твердо намеревался обратиться к нему с просьбой, чтобы следствие по делу об убийстве его сотрудницы поручили опытному, знающему специалисту.
* * *
– Дина, Дина, скорей сюда, – послышался чей-то приглушенный шепот.
Дина на секунду остановилась и огляделась по сторонам. Зов доносился откуда-то из обширных зарослей кустарника, который тянулся вдоль одной из стен жилого комплекса «Олимп». Она повертела головой туда-сюда, но никого так и не увидела. Между тем голос настойчиво позвал еще раз:
– Дина, повернись направо.
Она обернулась и между кустарниками увидела симпатичного парнишку, который отчаянно жестикулировал, подзывая ее к себе.
– Я тебя не знаю, в чем дело? – строго спросила она.
– Не ходи домой, я тебя очень прошу, давай скорей сюда. – Молодой человек протянул ей руку в приглашающем жесте.
Жест был настолько уверенным, что Дина замешкалась: что за дела? Почему не идти домой и кто такой ее зовет?
– У тебя в квартире труп, – ошарашил ее незнакомый парень, – подожди, не ходи туда.
– Какой труп? Вы, молодой человек, не в себе? – огрызнулась Дина. – Или пьяный?
Он наконец решился выйти из кустов, потому что медлить было уже нельзя.
– Быстро за мной, – сказал парень, хватая ее за руку.
Дина попробовала вырваться, но это было не так просто.
– Я буду кричать, ты, придурок, отпусти меня сейчас же! – Девушка стала выворачиваться из оказавшейся на удивление крепкой хватки.
– Постой, не ори! – оборвал ее незнакомец. – К тебе утром пришла подруга, так?
– Ну и что?
– А то, что сейчас она лежит у тебя в квартире под картиной твоего замечательного художника Егорова с проломленной головой. Поняла?
Дина вытаращила на молодого человека испуганные глаза.
– А ты-то откуда это знаешь? – в ужасе произнесла она.
– Сам видел, идем покажу, – сказал парень настолько убедительным тоном, что Дина почему-то повиновалась.
– Да не бойся, я тебе ничего не сделаю, иди за мной.
Дина скользнула за парнишкой через кустарник, вслед за ним перебежала через узкий переулок и оказалась перед старинным двухэтажным домом из красного кирпича, на облезлом фасаде которого имелась обшарпанная мемориальная табличка. А ведь ей и в голову не приходило, что в этом сарае кто-то еще живет! Парень повел ее за собой. Они обогнули дом и оказались во дворике с двумя подъездами.
– Пошли, – скомандовал молодой человек.
– Я никуда не пойду, – решительно ответила Дина.
– Ты хочешь увидеть, что творится в твоей квартире? – настаивал он.
Дина пожала плечами.
– Я и так знаю, что в моей квартире творится, – ответила она.
– Не знаешь. Пошли.
Она зашла вслед за парнем в темный подъезд, поднялась по деревянной лестнице на второй этаж и увидела перед собой распахнутую дверь в квартиру.
– Заходи, не бойся, – послышался голос изнутри.
Дина осторожно переступила порог, вошла в маленькую темную прихожую, которая вела в небольшую комнату.
– Иди сама смотри, – сказал он, указывая на мощную подзорную трубу, направленную в окно. – Только постарайся не упасть в обморок.
Дина нерешительно подошла к прибору, придвинулась к нему и увидела в окуляр свою собственную комнату. Сначала глаза никак не могли привыкнуть, изображение разъезжалось в разные стороны, но через пару мгновений она смогла разглядеть свой любимый диван, а перед ним столик, на котором стояли тарелки, вынутые из холодильника. Это, наверное, Алена соорудила себе завтрак, да так и не съела почему-то – наверное, ее ждет. В следующее мгновение Дине показалось, что она видит не свою комнату, а смотрит какое-то страшное кино. Под картиной, ее обожаемой картиной Егорова, на полу сидела Алена. В банном халатике из ванной, с голубым полотенечным тюрбаном на голове. Только тюрбан съехал, уступив место обширному алому пятну. Кровь была на виске, на шее, она стекала под халат. Один глаз был залит кровью, другой смотрел куда-то вдаль.
– Что это? – еле выговорила Дина.
Она выпустила из рук подзорную трубу, слегка пошатнулась и через мгновение рухнула на пол.
Вот уж не думал, что когда-нибудь буду держать ее в руках. Я привык разглядывать ее в подзорную трубу, как разглядывают звезды – прекрасные и недосягаемо далекие. Я даже не был уверен, что относился к ней, как относятся к живому существу. Расстояние от моего оптического прибора до ее дивана равнялось стольким же световым годам, как от Земли до какого-нибудь там Сириуса. Она была так же недосягаема, как если бы действительно жила на другой планете. Признаюсь, я ревновал ее, меня жгло огнем, когда она возвращалась домой не одна. Но потом, когда наступало утро, я успокаивался, я понимал, что я ревную не конкретную женщину. Эта ревность – моя тоска по тому, чего я сам в данный момент жизни был лишен. Эта ревность – не что иное, как очередной вопль моего одиночества.
В то утро я проспал все на свете. Я засиделся допоздна над новым заказом, работа увлекла меня, мне нужно было придумать нечто нестандартное, и я прервался, только когда глаза уже совсем отказывались мне служить, то есть в полчетвертого утра. А в восемь меня разбудил кошачий концерт: на моем подоконнике сидели две годовалые трехцветки и отчаянно орали, требуя еду. Их голоса я слушал сквозь сон, встать я не мог. Тогда одна из кошек пошла на крайнюю меру – она перевернула забытую мною на окне пустую бутылку от пива. Бутылка не разбилась, но грохот меня разбудил. Я наорал на кошек, нисколько их этим не смутив и не испугав, насыпал им корма, чтобы отстали, и проспал мертвым сном еще два часа.
Я несколько удивился, увидев у Дины ее подругу в такой ранний час. Девушка копошилась в холодильнике, потом пила красное вино из высокого стакана. Дины не было видно, и я пошел приводить себя в порядок. Когда я вернулся с бутербродом в руке, все было уже кончено. Если бы я сначала пошел к окну, а потом уж стал готовить себе завтрак, я мог бы что-то увидеть, но кто же мог предвидеть такое? От увиденного кусок хлеба попал мне не в то горло, и я долго кашлял, содрогаясь и брызгая слезами. А когда приступ кашля меня отпустил, мне оставалось только констатировать страшный и необъяснимый факт: Динина подруга убита, и я не видел, кто это сделал. Более того, я не видел и не знал, где сама Дина. Внезапно меня пробило током: а вдруг и с Диной что-то случилось? Я впопыхах натянул майку и выскочил на улицу. Дину я увидел сразу же: она, сияя утренней свежестью и явно лучезарным настроением, сбегала со ступенек салона красоты. Вот она движется к углу дома, чтобы обогнуть его и попасть в свой подъезд. Я понял, что она ничего не знает о том, что произошло у нее дома. И тут меня вновь охватил ужас: а если убийца еще там, у нее в квартире? И тогда я бросился к ней и позвал ее по имени. Никогда не думал, что это когда-нибудь произойдет.
