– Я найду, Сергей Алексеевич, – пообещал Коля, – но сами понимаете, там, где трупа нет, там искать сложнее. Он в общую статистику не попал, остался валяться где-то в происшествиях. И географию мы не знаем: где именно его искать, то ли в городе, то ли в области. В какой период времени – тоже неясно.
– Временные рамки у тебя есть, – не согласился Сергей Алексеевич.
– Есть-то они есть, но очень уж широкие, – вздохнул Карелин, – ладно, найду я тот случай. Если он был, значит, я его найду.
– Ты уж постарайся, – напутствовал его Поповкин и поспешил к себе в кабинет, у дверей которого его уже ждали Костя Дьяков и Саша Панин.
– …Как-то даже странно получается, Сергей Алексеевич, – начал Костя, – все-таки Трепачев бывший сотрудник, офицер, а допустил такие оплошности, что даже не знаешь, как это все назвать.
– Давай уже, не томи, мне твои предисловия не нужны, – охладил его пыл следователь, – ты здесь не выводы должен делать, а факты излагать. Я слушаю.
– Вы будете смеяться, – невозмутимо продолжал Костя, ничуть не смутившись строгим следовательским тоном, – но Трепачев в день покушения был в парке «Динамо», причем вошел туда, даже не пытаясь как-то скрыться. Я сейчас по-быстрому набросаю схему расположения объектов…
Сергей Алексеевич придвинул оперативнику листок бумаги, и он начал сосредоточенно что-то чертить. Когда эскиз был закончен, он подвинул листок к следователю и стал водить по нему пальцем:
– По левую сторону от входа в парк «Динамо» находится караоке-клуб «Карусель», заведение работает ночью, так что там к видеонаблюдению относятся серьезно. Как рассказал их безопасник, куролесят в основном перед входом и на парковке. И там, и там установлены камеры видеонаблюдения. Корпоратив в честь Дня строителя был назначен на 17.00. В первый раз Трепачев появляется в объективе как раз в это время. Если точно, то в 16.55.
– Интересно, – протянул Поповкин, – он что же, не один раз в этом объективе появился?
– Не один, – согласился Костя, – второй раз он там фигурировал в 18.40.
– И что делал? – напрягся следователь.
– Мы опросили официантов, – уверенно ответил Дьяков, – в 18.40 он пил коньяк. Заказал сто пятьдесят граммов армянского, выпил прямо у стойки, закусил шоколадкой и ушел в направлении парка.
– Так, это очень хорошо, – озадаченно проговорил Сергей Алексеевич, – а что касается времени после убийства? Он что, тоже разгуливал по парку как ни в чем не бывало?
– Нет, Сергей Алексеевич, – возбужденно помотал головой оперативник, – он вошел в парк в 18.40. Но как он вышел, мы знать не можем, в объективы этих камер он больше не попадал, а других там попросту нет. Дайте бумагу для сотовой компании. И мы будем иметь документальное подтверждение тому, что в нужное время телефон Трепачева находился в зоне парка «Динамо».
– Черт знает что! – воскликнул следователь и столкнулся с недоуменными взглядами членов следственно-оперативной бригады. – А ты, Саша, что молчишь? У тебя что-то сверх этого?
Александр Панин очнулся, как от резко прозвеневшего будильника. У него был маленький ребенок, ночами он не спал, поэтому мог отключиться в любой момент, когда не передвигал ногами и не шевелил языком.
– Сверх, Сергей Алексеевич, – сказал он, активно заморгав, будто действительно только что проснулся, – я просматривал протоколы опроса всех участников банкета, кто приходил, уходил, выходил на территорию парка, словом, как-то передвигался. Я был в офисе завьяловской конторы, говорил со всеми, кто не сидел сиднем в ресторане. Трепачева по фотографии узнали двое. Начальник юридического отдела запоздал на корпоратив, поскольку у него была какая-то важная встреча на предмет заключения с кем-то мирового соглашения. В общем, он опоздал, но когда подъехал к клубу «Парнас», видел Трепачева недалеко от главного входа в ресторан.
– И что там делал Трепачев? Гулял?
– Нет, как пояснил юрист, он осматривал машины, припаркованные у входа. Но, заметив его, тут же ретировался.
– Кто второй? – нетерпеливо спросил следователь.
– Второй – водитель, который привез этого юриста на гулянку.
– Интересное дело! – воскликнул Сергей Алексеевич, со злостью плюхнулся в кресло и стал отчаянно теребить очки, которым по виду и так уже недолго осталось.
Костя и Саша недоуменно переглянулись. Целый день они носились как угорелые, нормально не поели, зато впитали в себя всю жару, на которую еще было способно ожесточившееся под конец своего сезона лето. И вот она, благодарность! Насупленный вид, искривленный рот, тягостное молчание под истерический треск отдающей концы тонкой оправы. Оперативники замерли, боясь открыть рот.
– Приведите мне сюда этого Трепачева, – наконец выдавил Сергей Алексеевич.
Оба опера облегченно вздохнули и одновременно встали со своих стульев.
– А чего вы радуетесь? – охладил их следовательский голос. – Трепачев бывший сотрудник органов, в которых никогда не держали идиотов. И он, задумывая совершить убийство, белым днем приходит в парк, смотрит на видеокамеры и спокойно дает им себя зафиксировать. Гуляет где-то, возвращается, выпивает для храбрости и снова удаляется в парк, где через несколько минут должен будет прозвучать выстрел. Это каким же нужно быть идиотом! Почему он не зашел в ресторан и не поздоровался со всеми, не поздравил с профессиональным праздником? Ничего не понимаю! Сотрудник, пусть и бывший, правоохранительных органов так поступить не мог. Это нелогично.
Оперативники растерялись.
– Так что, везти этого деятеля сюда или нет? – осторожно спросил разочарованный Костя Дьяков.
– Везите немедленно, – ответил Сергей Алексеевич и в крайнем раздражении – что можно было заметить за ним нечасто – еле слышно стукнул ладонью по столу.
Ожидая Трепачева, Сергей Алексеевич находился в очень смутном и неприятном для себя состоянии душевного неравновесия. Версия, которую преподнес ему Зураб Игнатов, ему не нравилась как человеку, но как следователь, он признавал за ней право быть основной. Во всяком случае, пока. Пока не всплыли никакие иные факты из жизни Завьялова, которые могли бы привести его к столь драматической развязке. И версия, которую он уже обдумал и с которой несколько свыкся, вдруг находит свое документальное подтверждение. Но такое, какое не может его радовать. Трепачев – опытный человек, бывший сотрудник, не алкоголик и не наркоман. Не мог он, замышляя серьезное преступление, дать себя зафиксировать, да еще и дважды! Сергей Алексеевич был склонен верить в то, что сообщником Алены Наливайченко был именно Алексей Трепачев, но ведь во всем, что касалось кражи – если он действительно имел к ней отношение, – он вел себя безупречно. А тут вам не кража, тут убийство! И он разгуливает по парку, словно замышляет поздравить Завьялова с профессиональным праздником. Черт знает что!
К моменту приезда Трепачева, сопровождаемого оперативниками, Сергей Алексеевич взял себя в руки, успокоился, принял невозмутимый вид. И когда Алексей уселся на стул напротив него, ледяным тоном спросил:
