Еще мне понадобится какая-то реклама, какой-нибудь пресс-релиз, чтобы в школе узнали…
– Отлично, – сказал я. – Еще я хотел бы объявить о нем завтра на собрании. – Начало вроде бы неплохое.
Он начал качать головой.
– Да это три секунды всего! – взмолился я.
– Ладно, – пробурчал Гиффорд. – Хоть повеселюсь немного.
– Круто, спасибо. – Я неуклюже ему поклонился. Ну не умею я в благодарностях рассыпаться.
Я был очень рад рассказать об этом своим одноклассникам по журналистике.
– Отличные новости, ребят, – сказал им я. – Помимо «Хроник» и клуба писателей, я еще хочу основать школьный литературный журнал! Здорово, правда?
Тишина была оглушительной. Они на меня так посмотрели, будто я объявил, что у меня проказа.
– Мда, – сказал Дуэйн. – Любишь же ты позориться.
– А я-то думала, я мазохистка, – пробормотала Вики.
– Америка есть очень красивый страна, – заявил Эмилио.
– Спасибо, я тоже рад, – сказал я. – Для всех учеников это будет шанс проявить свой литературный талант. Так что, если у вас есть что-нибудь не из публицистики, – вы знаете, где меня искать.
– А можно я предложу свои рассказы про детей, которые живут на острове без взрослых? – бодро спросила Мелери.
– Нет, Мелери, – ответил я. – Потому что это «Повелитель мух».
Мелери сникла, и я вместе с ней. Только теперь я понял, что тешил себя иллюзиями: это на самом деле будет трудно.
По пути домой я мучился сомнениями и параллельно гадал, как попросить у мамы денег на журнал (всего пара сотен баксов, мелочь). Я даже подумывал спрятать ее таблетки и потом продать их ей же обратно, но наш дом так мал, что в нем ничего спрятать нельзя. Я решил, что просто попросить честно – лучший вариант.
Когда я вернулся домой, увиденное меня поразило. Вокруг было чисто. Все столы протерты, ковры почищены, груда грязных тарелок исчезла из раковины.
К еще большему моему удивлению, мама тоже помылась. Похоже, она приняла душ и для разнообразия даже надела нормальную одежду.
Разумеется, она была вдрызг пьяна и валялась на диване в полубессознательном состоянии, так что я понял, что домом не ошибся. Но все же перед этим ей как-то удалось привести себя в порядок.
– Мам, что тут случилось? – спросил я. – Санэпидслужба, что ли, нагрянула наконец?
– Твой отец приходил, – грустно сказала она. – Теперь мы официально в разводе. Похоже, пару лет назад я забыла прислать ему бумаги. Он принес новые, чтобы я их подписала.
– Что? – Я с трудом мог это переварить.
– А я-то дура, думала, он просто хочет узнать, как у нас дела, – сказала мама, но я не слушал. – Ты чего? – спросила она.
– Столько лет я жаловался, что у меня неполная семья, а оказывается, она была полная, просто неблагополучная, – разочарованно сказал я.
– Не волнуйся, – утешила меня мама. – Ты все равно паскуда.
Я пожал плечами. Может, она и права.
Поверить не могу, что приход моего отца побудил маму ненадолго стать нормальным человеком. Она явно не в настроении, денег лучше попрошу после ужина.
10 октября после ужина
Возможно, я только что пережил самый необычный ужин в истории дома Филлипсов.
Обычный ужин у нас проходит как-то так: я шучу что-нибудь на тему еды, мама говорит, что я хамло и весь в отца, я шучу что-нибудь на тему того, что она не моется, мама говорит, что как может распоряжается тем, что дала ей жизнь, я интересуюсь, не жизнь ли в таком случае прячет от нее шампунь, а потом мы моем посуду.
Ничего особенного, правда? Что ж, на этот раз все было совсем не так.
Началось с того, что мама внезапно воскликнула:
– Тебе нужно пить антидепрессанты!
Я оторвался от пшенки и посмотрел на нее с опаской. В комнате кроме нас никого не было, но я все равно сомневался, что она это мне.
– Нет уж, спасибо, ты за нас двоих таблетками объедаешься, – отказался я.
– У тебя разве нет депрессии? – спросила она.
– В данный момент от этого разговора? Есть, – подтвердил я. – У всех она бывает, это эмоция такая. Люди начинают пить таблетки раньше, чем решать свои проблемы.
– Иногда таблетки – единственный выход, – возразила мама, пытаясь оправдаться.
– Ты вгоняешь меня в депрессию прямо сейчас. Хочешь сказать, если я съем таблетку, ты исчезнешь куда-нибудь? – спросил я.
– Вот грубить совершенно незачем! – Мама хмуро посмотрела на меня.
– Это таблетки твои пить незачем, – отрезал я. – Все наше общество сидит на таблетках. Люди кормят лекарствами детей с синдромом дефицита внимания – а дефицит внимания есть у всех детей на свете, – и они так до самой смерти с этих лекарств и не слезают.
– Да ты сам пил таблетки от дефицита внимания и вон, почти нормальным человеком вырос.
– Ничего я не пил. – Я был уверен, что она ошибается, совершенно не помню, чтобы что-то принимал в детстве, даже витамины.
– Я подсыпала их тебе в еду.
Я чуть не подавился, услышав это признание. Она же так шутит, да?
– Я думал, я просто очень спокойный и зрелый для своего возраста, – сказал я.
– Да нет, ты просто был под таблетками, – ответила мама как ни в чем не бывало. – Когда мы с папой разводились, ты задавал слишком много вопросов, и мы решили, что лучше накачать тебя валиумом, чем отвечать.
Я снова чуть не подавился, хотя даже ничего не ел в этот момент. Видимо, это все-таки правда: мама после ухода папы разучилась шутить.
Столько лет я осуждал сверстников за то, что они играли в догонялки в песочнице, выкапывали и ели червей, рисовали за краями в раскраске, – и все это было из-за лекарств, а не потому что я умнее прочих.
– Что ж, ужин не ужин, если очередная моя детская иллюзия не разбита вдребезги, – сказал я.
И решил, что теперь терять уже нечего. Что может быть хуже, чем узнать, что тебя все детство накачивали лекарствами?
– Мне нужны деньги, – выпалил я.
– Я же даю тебе на карманные расходы, – быстро возразила мама.
– Нужно больше, долларов триста. – И я продолжил, прежде чем она успела перебить: – Я хочу открыть литературный журнал в школе, и мне нужны деньги, чтобы напечатать первую сотню экземпляров.
– Нет, – ответила мама. Даже не стала размышлять.
– Да ладно тебе! – воскликнул я. – Ты же купаешься в деньгах, дедушка оставил нам все.
– Неверно, – сказала мама и изобразила гудок неправильного ответа из телевикторины. – Он оставил все мне, а тебе – только машину.
