Маленькое и странно расположенное окошко в учительской ведет прямо в подсобку (именно это, кстати, натолкнуло меня однажды на мысль, что школа Кловер когда-то была психушкой). Я выглянул в окошко и между полок увидел Эмилио, который обжимался с мисс Гастингс! С секретаршей мистера Гиффорда!
– Меня за это уволят, а мне очень нужна стоматологическая страховка! – пискнула она, пока Эмилио мусолил ей шею.
– ЎNecisito tomar prestado un libro de la biblioteca! – пропыхтел Эмилио.
Она толкнула его к полкам со степлерами и ручками. Это было даже довольно сексуально.
– В вашей культуре ведь принято спать с женщинами постарше? – В мисс Гастингс внезапно проснулся здравый смысл.
– Tenemos varias alpacas en la granja de mi padre, – ответил Эмилио.
Мисс Гастингс схватила его за шею и насильно поцеловала.
– Понятия не имею, что ты несешь, но какой же ты красавчик! – сказала она и ткнула его лицом себе в грудь. – Молодой, и смуглый, и иностранец! Я словно попала в фильм «Ешь, молись, люби»!
– ЎPor favor, paґsame un pedazo de pollo frito! – прорычал Эмилио.
«Стоп, – подумал я. – Pollo? Это же значит „курица“. При чем тут вообще курица?»
Мисс Гастингс дала ему пощечину.
– Это ругательства? Обожаю ругательства!
Она толкнула его на стойку с бумагой. Мне даже стало жаль Эмилио – такими темпами от него скоро живого места не останется. Может, я ошибся насчет мисс Гастингс и это ее парень от нее прятался, а не наоборот.
– До чего же ты горячий, обожаю! – воскликнула мисс Гастингс.
Они дышали все громче и громче, дергали друг друга за волосы, терлись языками – просто «Пятьдесят оттенков гринго»!
– Мисс Гастингс! – позвал кто-то из коридора.
– Да! – пискнула мисс Гастингс, и я не уверен, был ли это ответ или просто вопль экстаза.
Эмилио хотел выйти из подсобки следом за ней, но она не позволила и исчезла в коридоре. Я хотел, чтобы Эмилио поскорей вымыл руки и я смог их ему пожать. После такого даже мне закурить захотелось.
У Эмилио зазвонил телефон.
– їHola? – сказал он и воровато огляделся. Я спрятался за ксерокс. – Здоров, братан, ты как?
Так, минуточку. Мне показалось, или?..
– Да ничего, просто секретаршу лапал, – сказал Эмилио… по-английски безо всякого акцента! – Еще одна – и я побью собственный рекорд! Только сегодня утром главную отличницу на отлично поимел!
Он поднял голову и увидел меня за окошком. El panic loco.
– Я тебе перезвоню, чувак, – пробормотал Эмилио.
«Надо поболтать», – одними губами сказал ему я.
Мелери я написал тут же. Решил, что с Эмилио помощь мне не помешает.
«У меня экзамен!» – написала мне Мелери.
«Надоели мне твои отмазки!» – ответил ей я.
Через десять минут мы с Мелери в классе журналистики светили яркой лампой Эмилио в лицо. Мелери даже камеру свою на него направила. Совсем как «Закон и порядок», только заранее не догадаешься, чем все кончится.
– Итак, засранец-иностранец, как давно ты уже прикидываешься студентом по обмену? Теленовеллу свою выключай, Мелери отлично знает испанский и всякого самозванца раскусит на раз.
– Si, – подтвердила Мелери. – А еще у меня свободный кельтский и эльфийский. Говори! Что ты скрываешь? – Она явно вернулась в роль. – Тебя хоть на самом деле зовут Эмилио?!
Эмилио вжался в кресло и стыдливо опустил глаза.
– Меня зовут Генри Каппервинкуль.
Я изо всех сил постарался не расхохотаться, но к глазам подступили слезы, а плечи задергались. Генри Каппервинкуль? Он издевается? Да я даже сейчас мысленно угораю над этим! С ума сойти.
– Я из Сан-Диего, а не из Сальвадора, – продолжал Генри.
– Парк «Морской мир»! Я так и знала! От него немножко пахнет дельфинами. – Мелери ткнула в Генри пальцем. – Что еще? Отвечай!
Я просто молчал и ей не мешал.
– Весь испанский, что я знаю, – из учебника, который я стащил, – продолжил Генри. – Я все время повторял одни и те же десять фраз, а никто даже не заметил! Люди здесь просто беспросветные кретины!
– Хм, – сказал я. Интересная мысль.
– Пожалуйста, не рассказывайте семье, у которой я живу, – попросил он.
– Но зачем вообще так делать? – спросил я. Меня мучило скорее любопытство, чем презрение. Вы же меня знаете, я не могу не проникнуться уважением к людям, которые прогнули систему под себя.
– Смеешься? За пару баксов в месяц мне обеспечены еда и жилье. – Его взгляд мечтательно устремился вдаль. – И девчонки. Девчонки тащатся, если парень хоть немного говорит по-испански. Просто немного «рррр» – и все, штабелями ложатся.
– Теперь понятно, – сказала Мелери. – Я тебе столько открыток с «Доктором Кто» наприсылала на испанском, а ты их даже не понимал!
– И сколько ты уже этим занимаешься? – спросил я.
– Пару лет, – сказал Генри. – Это мой приятель придумал. Он ходит в школу Линкольна. Все думают, что он из Нигерии. Причем он бел как мел, но никто об этом не спрашивает, потому что все боятся, что их примут за расистов.
Я просто молча смотрел на него. Схема была гениальной, но я не собирался в этом признаваться.
– Чувак, ну ты же не можешь винить меня за это, – сказал он.
– Могу, – возразил я. – Mucho даже могу. – К счастью, у меня еще осталась одна листовка, которую я собирался сохранить для памятного альбома. – Это тебе, si se puedeфил.
После уроков мы с Мелери прикололи фотографию Эмилио на доску Кловергейта и зачеркнули ее. Четвертый день операции принес мне нежданную удачу!
Yo soy un afortunado hijo de puta! Что, если верить Google-переводчику, означает: «Я везучий сукин сын!».
19 октября
КЛОВЕРГЕЙТ, ДЕНЬ ПЯТЫЙ: СОБРАНИЕ
Настал день икс: или пан, или пропал.
Всю ночь я не мог заснуть. Вертелся и ворочался, мучительно представляя, чем может закончиться эта встреча, если все пойдет не по плану.
У всякого может найтись компромат на кого-нибудь, но как мне убедить всех этих людей, что я смогу использовать его против них? Что, если они просто наотрез откажутся сотрудничать? Раскрою ли я в самом деле всей школе их тайны? Поверит ли мне хоть кто-то? Я все-таки не мисс Конгениальность.
Начать можно с одной какой-нибудь тайны, посмотрим, хорошо ли разойдется. Проснется ли в остальных охота участвовать, если они увидят, как рушится жизнь их друга? И кого мне выбрать пешкой? Смогу ли я взаправду сломать человеку судьбу? И если да, то чем я тогда буду лучше них?
