Внутренний голос подсказывал мне двигаться маленькими шагами.
Первые недели тренинга не придали мне уверенности в собственных силах. В столярной мастерской большинство членов нашей команды делали трехногие стулья. И я бы тоже сделала, если бы не укорачивала ножки, чтобы они стали ровными. В результате у меня получилась скорее скамеечка для обуви, чем нормальный стул. Работы по металлу мне удавались не лучше. Лишний припой тек по трубе быстрее, чем воск по свече, стоящей возле моего костра. На кухне я тоже потерпела поражение, когда готовила овсянку на завтрак и вместо чайной ложки соли бухнула туда столовую. Такую гадость не стали есть даже мулы.
Постепенно я выработала метод борьбы со страхом неизвестного. Внутренний голос подсказывал мне двигаться маленькими шагами. Вместо того чтобы дрожать от ужаса при мысли о 25-мильной прогулке, которая ждала нас впереди, я сосредоточилась на неотложной задаче. Вместо того чтобы переживать о трехдневном походе, назначенном на второй этап тренинга, я стала учиться делать уколы на занятиях по оказанию первой помощи. Я позволила всем тревогам о грядущем сплаве на каноэ уйти вместе с мыльной водой, пока мыла голову в тазу.
За несколько недель я сумела построить собственную хижину и туалет. Я научилась защищаться от ядовитых пауков, змей и бродячих муравьев. Когда костер разгорелся слишком сильно и пламя чуть не перекинулось на соломенную крышу у меня над головой, я схватила мокрое полотенце и потушила огонь. Я ходила в походы, я плавала, я выжила.
В конце обучения каждого из учеников вызвали на личную оценку.
– Входи, Эмили, – сказал директор, просматривая бумаги, которые лежали у него на коленях. Сделав несколько очень вежливых вводных замечаний, он подошел к сути дела: – Мы заметили, что у тебя недостает базовых навыков выживания.
Усмехнувшись, я ответила:
– Знаете, я могла бы вам это в первый день сообщить – только время бы сэкономили.
Если верить в Бога и упорно двигаться вперед, цели становятся достижимы.
Директор улыбнулся и продолжил. Он спросил, где я собираюсь проводить полевую работу. Я назвала довольно труднодоступный регион, где все же было несколько шоссе и даже принимали небольшие самолеты. Директор одобрительно кивнул.
Персонал лагеря был прав. С одной стороны, мне явно было далеко до плотника или сварщика, но с другой – меня никто не спросил, чему я научилась на тренинге. Да, за пять месяцев в джунглях я узнала, как заменять знакомые продукты вроде яблок и картошки местными растениями вроде юкки, но гораздо важнее было то, что я открыла в себе. Я обнаружила, что, если верить в Бога и упорно двигаться вперед, цели становятся достижимы. Нужно просто идти небольшими шажками и не спешить, даже если приходится карабкаться по глинистому берегу реки, после того как тебя сбросила лошадь.
Двигаясь вперед
Цинизм и разочарование крушат нас не хуже бомб.
Кеннет Кларк
Наш старый район напоминал городок из телесериала. Соседи болтали через заборы. Новичков встречали шоколадными брауни и кексами. Завести друзей было проще простого.
Наш новый район оказался совсем другим. Здесь словно все давно пустили корни – глубокие, как Миссисипи, на берегу которой стоял этот крошечный городок. Вписаться в это общество было сложно.
Мы переехали, чтобы мужу было ближе ездить на работу. Всего за тридцать миль.
Я мечтала стереть их с лица земли.
Прожив в этом месте полгода, я готова была собрать манатки и вернуться домой. Мне было очень одиноко. Трое моих сыновей грустили без друзей. Муж Лонни хорошо зарабатывал, но отсутствовал целыми днями.
– Мне здесь так одиноко, – однажды вечером сказала я Лонни. – Я редко вижусь со старыми друзьями, а новых завести не получается.
Мы сидели на крыльце нашего дома. Трое сыновей пинали мяч во дворе.
Лонни умеет слушать, и при этом у него найдется решение любой проблемы.
– А ты пыталась с кем-нибудь познакомиться? – спросил он.
– Я раз в неделю хожу в библиотеку. Завожу разговоры в парке. Я даже выследила одну даму на гаражной распродаже. У нее два сына, и мне показалось, что мы подружимся. Но ее больше интересовала старая ваза, которую она как раз нашла, чем пустая болтовня с незнакомкой.
– Кажется, ты все делаешь правильно, – кивнул Лонни. – Продолжай в том же духе.
И я последовала его совету. Я старалась быть как можно дружелюбнее. Не то чтобы люди не проявляли ко мне доброты – просто казалось, что их жизнь давно устроена.
Прошло еще несколько месяцев, и наступила зима. Встречаться с людьми стало еще сложнее. Признаю, у нас было несколько препятствий: мальчиков мы учили дома, а в церковь по-прежнему ездили в свой старый район. Но раньше я всегда легко заводила друзей, поэтому с каждым днем мне становилось все обиднее. Кому нужен друг? Я устала пытаться вписаться в общество, где нам словно бы не было места.
Серые зимние дни в конце концов сменились свежими весенними красками, но настроение у меня было все таким же мрачным. Я жалела себя. Я по-прежнему ходила в библиотеку и парк, но сама не начинала разговоров. Я никого не приглашала в гости. Мне хотелось вернуться в наш старый район.
Лонни заметил мое отчаяние.
– Шоунель, ты кажешься неприступной, – прошептал он мне как-то на ухо.
Мы с ним сидели в шезлонгах и наблюдали за первым в сезоне матчем Малой бейсбольной лиги, где играл наш сын. Трехлетний Сэмюэль смотрел игру с собственного стульчика с изображением Скуби-Ду.
– Что ты имеешь в виду?
– Язык тела. У тебя скрещены руки. Ты поставила наши шезлонги в пятнадцати метрах от остальных зрителей.
– Какая разница? Здесь у меня друзей не появится.
– Это уж точно, если ты не будешь и пытаться, – заметил Лонни.
Тут Сэмюэль поднял глаза, должно быть услышав наш шепот:
– Пап, мама права. Мы не найдем здесь друзей. Мы просто хотим домой.
Я сидела и смотрела на своего светленького сынишку.
В его словах отражалось мое настроение. И это мрачное отражение мне не нравилось. Тогда-то я и поняла, что нужно что-то менять. Я не хотела, чтобы мальчишки решили, что в тяжелые времена положено страдать.
Улыбаясь, ворчать довольно сложно.
Следующие несколько месяцев я работала над собой. Я улыбалась, даже когда на душе скреблись кошки. Я вступала в разговоры на бейсбольном стадионе. Мы с мальчишками пекли печенье для всех соседей. Я все ждала, когда у меня появится друг, понимая, что буду ценить его даже больше, чем если бы мы подружились с самого начала. Я перестала говорить о возвращении домой. Мы все записались в библиотеку и стали чаще гулять по парку и велосипедному маршруту вдоль реки. Мне по-прежнему было одиноко, но я уже не так горевала. Теперь я хотя бы не сидела дома и не варилась в собственном соку. К тому же, улыбаясь, ворчать довольно сложно.
