– «500 миль Индианаполиса»? – выдала я.
Девушка нахмурилась:
– Может, какой-нибудь природный парк? Известная гора или пляж?
– По-моему, птица штата – кардинал. А может, и нет, – ответила я, не в силах припомнить ничего полезного.
Я вдруг поняла: вот зачем мы остались в Риме.
Должно быть, она решила, что любой мошенник пришел бы более подготовленным, потому что через десять минут мы уже вышли из посольства с моим новым паспортом.
– Давай останемся, – предложил Джимми, пока мы стояли у светофора. – Сегодня нас никто не ждет.
– Правда? Мы можем остаться?
Я вдруг почувствовала себя игривым ребенком. Депрессия начала отступать.
День был прекрасен. Мы гуляли по городу и осматривали достопримечательности, которые иначе бы упустили. Но время от времени меня все же одолевала неловкость при мысли о том, как я буду рассказывать о своей небрежности друзьям.
На мосту возле древних руин, где когда-то Юлий Цезарь пал от руки Брута, у нас заболели ноги. Мы направились к ближайшей скамейке. В этой поездке мы несколько раз пробегали мимо руин и порой даже замечали кошек, которые грелись на солнце среди сломанных колонн метров на пять ниже туристического мостика. Однако мы никогда не замечали огромного, нарисованного от руки плаката с красной стрелкой, указывавшей на лестницу в конце моста. «Кошачий приют. Добро пожаловать». Мы не смогли устоять.
Спустившись по лестнице, мы оказались в небольшом саду перед аркой, проделанной в контрфорсе моста. В саду на солнце грелось несколько кошек. Пахло кошачьей едой. Признаюсь, кошачьей мочой там тоже пахло, но не слишком сильно. Приняв приглашение, написанное на двери, мы вошли внутрь. По обе стороны прохода стояли клетки, все с открытыми дверцами. На длинном столе были разложены информационные листовки, из которых мы узнали, что приют обслуживает более 600 кошек – часть из них уличные, часть брошенные. Сначала кошек стерилизуют, затем им делают прививки и прицепляют к ушам идентификационные бирки – после этого они вольны гулять сами по себе и возвращаться в приют, когда им нужны прибежище и еда. Мы купили нашей «зооняне» книжку с картинками об одноглазом коте, который когда-то жил в этом приюте. Девушка, продававшая ее, предложила обратиться к Деборе, чтобы та поставила автограф, и сама подозвала писательницу – стройную женщину с длинными спутанными волосами, энергия которой так и выплескивалась через край.
Дебора оказалась американкой – полной жизни, грубоватой и совершенно очаровательной. Шестнадцать лет назад она приехала в Рим погостить и осталась здесь навсегда. Она помогла основать кошачий приют. Она обожает кошек. За год до этого у них было около 1000 кошек, 300 из которых забрали домой.
Приют живет на пожертвования. Городские власти время от времени грозятся его закрыть, потому что у него нет законного права на существование, но пока Дебора со своими единомышленниками умудряется выигрывать каждый спор. Они рассылают письма благотворителям со всего мира, которые, в свою очередь, обрушивают целый ураган посланий на мэра, угрожая представить администрацию в невыгодном свете.
Дебора заметила фотоаппарат в руках у Джимми.
– Мы собираемся запустить кампанию, чтобы показать, что помогаем не только кошкам, – сказала она. – В Риме много стариков, которые тратят существенную часть своей пенсии на еду для бродячих котов. Некоторые сами отказываются от еды, лишь бы накормить четвероногих. У нас под опекой более пятидесяти таких стариков – мы даем им еду или забираем кошек к себе. – Она кивнула на фотоаппарат: – Нам нужны фотографии для плакатов.
В приют вошла старушка, скрюченная от остеопороза.
– Вот и наша модель, – сказала Дебора. – У Карлы шестнадцать кошек. Она обитает в неотапливаемой квартире и выживает на пенсию. Она приходит сюда за едой для котов, а в холодные дни помогает нам с животными и просто греется.
Стать частью такого прекрасного, благородного дела – настоящий подарок судьбы.
Дебора взяла две миски с кормом и провела нас дальше. Поставив миски на пол, она велела Карле встать рядом. Кошки подошли к своим мискам. Старушка откинулась назад, чтобы не было заметно ее сутулости, и улыбнулась в камеру. Она была невыносимо прекрасна. Джимми и Дебора снимали ее почти полчаса и рассматривали получившиеся фотографии, пока не остались довольны результатом. Наблюдая за ними, я вдруг поняла: вот зачем мы остались в Риме.
– Конечно, – кивнула Дебора, когда я обо всем ей рассказала. – У меня три раза крали паспорт, и всегда не без причины. Вы пришлете фотографии, когда доберетесь до дома?
Мы обнялись на прощание.
Я улыбалась по дороге к отелю, за ужином и на следующий день, когда мы садились на самолет. Прошло несколько лет, но я до сих пор улыбаюсь, когда вспоминаю Дебору и ее кошачий приют. Она прислала нам письмо и сообщила, что кампания прошла успешно и обеспечила еще целый год безбедного существования приюта.
Да, я понимаю, что кампания состоялась бы и без нас, но мы оказались там в нужный момент. Для двух кошатников из США стать частью такого прекрасного, благородного дела – настоящий подарок судьбы. Сегодня, когда меня просят рассказать, что мне больше всего запомнилось в Италии, я отвечаю: «Ну, все началось с того, что меня обокрали на вокзале».
За поворотом
Среди зимы я наконец постиг, что внутри меня царит вечное лето.
Альбер Камю
Снег пошел раньше, чем ожидалось, как раз когда я поставила пакеты с продуктами в багажник своей «Шевроле» и готовилась закрыть дверцу. Наш городок и так уже лежал под снегом, и новый снегопад нам был совсем ни к чему.
– Такого снегопада уже, наверное, лет сто не было, – пробурчала я, заводя двигатель и вспоминая сложности последних лет.
Меня беспокоила безнадега из-за недостигнутых целей и несбывшихся надежд.
Мне пришлось столкнуться с болезнями, финансовыми трудностями и смертью друзей, но меня беспокоило и еще кое-что – безнадега из-за недостигнутых целей и несбывшихся надежд. Раньше я никогда не позволяла себе печалиться о прошлом, но теперь была полна сожалений.
– Опять метель, – прошептала я.
Обычно мне нравились такие зимние вечера, но сегодня я ехала домой с тяжелым сердцем.
Никогда прежде я не теряла веры и всегда считала жизнь чередой сложностей, которые необходимо преодолеть. Однако в последние годы сложностей появлялось все больше, а преодолевать их становилось все сложнее. Впрочем, я неплохо справлялась с невзгодами, но не понимала, что истинная я – та я, которая любила жизнь и вдохновляла других, – уже сгорела дотла.
В прошлом году я неожиданно оказалась перед выбором. Разочарованная, я сделала неправильный шаг и натворила ужасных ошибок. Теперь я не доверяла собственному чутью, боялась принимать решения и страшилась будущего.
