11
Как сделать людей разумными
В 1980-х гг. в жизни бразильских городов произошли существенные изменения (177). Бушевала гиперинфляция, и деньги быстро обесценивались. Показатель инфляции от года к году колебался от 80 до 2000 %. Был год, когда цена чашки кофе в бразильской валюте поднялась с одного реала почти до двух тысяч. Бедным бразильцам приходилось просто бороться за выживание. Многие городские дети из бедных семей, вместо того чтобы ходить в школу, занимались уличной торговлей. Торговали всем, чем могли, в том числе конфетами, мандаринами и воздушными зернами пшеницы (наподобие воздушной кукурузы). Много ли знали эти дети? Они не ходили в школу, поэтому было бы странно, если бы они стали корифеями бразильской литературы, географии или алгебры. Но они весьма активно торговали кто чем. Поэтому они имели опыт покупки товаров на продажу, определения цен, обеспечивающих прибыль, и внесения изменений, а все эти виды деятельности требуют знания арифметики. Поскольку в стране бушевала инфляция, им приходилось иметь дело с большими числами. Так что эти уличные продавцы вполне могли овладеть основами математики. Не исключено, что, несмотря на отсутствие полноценного образования, они знали арифметику лучше, чем дети, которые ходили в школу.
Чтобы разобраться в этом, несколько умных исследователей сферы образования побеседовали с группой десяти-двенадцатилетних уличных торговцев, а также с другими детьми того же возраста, которые посещали школы, подобные тем, в которые ходили бы уличные торговцы – если бы они вообще ходили в школу. Всем детям предлагалось выполнить серию числовых и арифметических тестов (178).
Первый вывод не удивит никого, кто пробовал преподавать детям математику: ни в одной из групп не было твердых базовых навыков, даже таких простых, как чтение больших чисел. Они практически не понимали, что означают разные цифры в больших числах. Тем не менее они умели сравнивать числа. В обеих группах ребята правильно определяли, какое из двух предложенных чисел больше. Разница между группами обнаружилась в способности складывать и вычитать: уличные торговцы справлялись с этим блестяще, а школьники испытывали затруднения. Кроме того, продавцы намного лучше понимали соотношения больших чисел, нежели школьники. Когда дело дошло до навыков, от которых зависит благосостояние человека, оказалось, что практический опыт лучше формального образования (по крайней мере, того, которое предлагалось детям бедняков в Бразилии).
Человек вообще предназначен в первую очередь для действий, а не для того, чтобы слушать лекции, оперировать символами и запоминать факты. Педагоги знают об этом, по крайней мере с тех пор как в 1938 г. об этом написал философ и теоретик образования Джон Дьюи:
«Необходимо предоставлять детям краткие промежутки времени для спокойных размышлений. Но фактически возможность размышлять они получают только тогда, когда эти промежутки времени предоставляются им после длительных более активных действий и используются для организации того, что приобретено в периоды активности, когда действуют руки и другие части тела помимо мозга» (179).
Опытные преподаватели и учащиеся знают, что простое слушание лекций, бездумное манипулирование символами и запоминание фактов не самые лучшие способы обучения. Необходима активная деятельность. Мы узнаем то, что нам необходимо для совершения действий и достижения целей. Если ваша цель – торговать на углу и получать прибыль, вы так или иначе освоите необходимые для этого арифметические действия. Это не означает, что школьное обучение бесполезно. Курс алгебры, несомненно, представляет большую ценность для тех, кто хочет заниматься серьезными финансовыми операциями, доказывать теоремы или выполнять расчеты, необходимые для отправки ракеты на Луну.
Но во многих случаях школьное обучение лишь отдаляет учащихся от целей, которые они ставят перед собой. Понятно, что обычно учащиеся не знают заранее, как именно они будут использовать навыки чтения, письма и выполнения арифметических действий в дальнейшей жизни (180), поэтому чаще всего им приходится учиться просто ради обучения, а не ради каких-то будущих действий. Возможно, отчасти именно поэтому преподаватели порой жалуются, что учащиеся не понимают смысла того, что они читают. Это открытие часто вызывает шок и у самих учащихся, которые уверены, что читают внимательно. При этом они поражаются тому, насколько плохо справляются с тестами на понимание прочитанного. Ученики добросовестно изучают материал и сами чувствуют, что вроде бы хорошо поняли его, однако не могут ответить на элементарные вопросы по прочитанному материалу. Это явление настолько распространено, что оно получило специальное название – «иллюзия понимания». Правда напоминает иллюзию глубины объяснения?
Иллюзия понимания возникает потому, что люди путают понимание с общей осведомленностью или с опознанием знакомого текста (181). Даже если вы просто пробежались глазами по словам, когда вы увидите его в следующий раз, он покажется вам знакомым. Этот эффект сохраняется в течение весьма длительного времени. Психолог Пол Колерс описал экстремальный случай, когда люди читали перевернутый текст (каждая буква в тексте была перевернута «вверх ногами») (182). Более чем через год он обнаружил, что те же люди читают тот же самый текст быстрее, чем другой текст, который они не читали раньше. То есть АКТ чтения данного текста сохранялся у них в памяти более года.
Проблема заключается в том, что учащиеся (а на самом деле – мы все) склонны путать чувство узнавания с действительным пониманием материала. Одно дело – узнать текст или даже знать его наизусть, и совсем другое – понимать его смысл. Многие американские школьники могут наизусть произнести Клятву верности флагу США, не понимая того, что они говорят. Именно поэтому часто можно услышать ее старые версии. Вместо слов «одной нации под Богом, неделимой» некоторые учащиеся отчетливо произносят «одной нации под Богом, невидимой», видимо думая, что их страна куда-то скрылась. А вместо слов «и республике, которую он символизирует» (for which it stand) часто слышится что-то вроде «и республике, символизирующей ведьм» (for witches stand). И наверное, многие поклонники рок-музыки задавались вопросом, почему люди не задумываются о смысле, когда в песне «Purple Haze» подпевают Джимми Хендриксу: «простите меня, пока я целую этого парня» (this guy) (183). Мы не знаем, целовал Джимми одного парня или двух, но зато знаем, что на самом деле он пел «простите меня, пока я целую небеса» (the sky). Так что люди не всегда понимают даже текст, выученный наизусть.
Для понимания текста необходимо приложить некоторые усилия и целенаправленно поработать с ним, думая о том, каковы были намерения автора. Но, видимо, не все это понимают. Многие учащиеся путают обучение с развлекательным чтением.
Так что вывод, к которому мы пришли в предыдущих главах – что суждения людей намного более поверхностные, чем им кажется, и что мы страдаем от иллюзии знания, – относится и к сфере образования, поскольку обучение требует отказа от давно сформировавшихся привычек и более глубокой обработки информации.
Как узнать, чего мы не знаем
Мы страдаем от иллюзии знания еще и потому, что путаем то, что знают специалисты, с тем, что знаем мы сами. Тот факт, что мы можем получить доступ к чужим знаниям, создает у нас ощущение, что мы уже знаем, о чем говорим. То же самое происходит и в школьных классах: у детей возникает иллюзия понимания, потому что они могут легко получить доступ к необходимым им знаниям. Они есть в учебниках, в головах преподавателей и даже в умах лучших учеников. Людей учат не для того, чтобы они стали экспертами по всем предметам, а чтобы они могли нормально участвовать в жизни сообщества (эту мысль много лет назад тоже высказал великий Джон Дьюи) (184).
