Рассуждение ошибочно, тут же заявят сторонники первого варианта. Существо почти наверняка предвидело, что я выберу, и оставило вторую коробку пустой.
Ничего подобного, возражают сторонники второго варианта. Существо предвидело то, что произойдет, и миллион или лежит, или не лежит в коробке. Не имеет никакого значения, что вы решите, потому что деньги уже были или не были положены в коробку за час, за день или за неделю до того, как вы сделали свой выбор. Если они уже там, они не исчезнут в зависимости от вашего решения, а если их там нет, они не появятся. Вы допускаете ошибку, путая местами причину и следствие, то есть допуская, что миллион евро появится или исчезнет из коробки в результате вашего решения. Но деньги были (или не были) помещены в коробку до того, как вы его приняли. В любом случае брать только коробку № 2 глупо; если она полна, то, помимо миллиона евро, вы получите еще тысячу из первой коробки; если пуста, с вами все равно останется тысяча евро, что уже не так плохо.
Очевидно, что этот спор по существу ведется между реалистами и идеалистами.
Сила рассуждения 2 состоит в том, что оно абсолютно реалистично. Действительно, из него следует, что реальность существует независимо от моего разумения и независимо от того, какое я приму решение. Реальность воплощена в содержимом (не поддающемся наблюдению) двух коробок. Поскольку причинно-следственные связи не работают в обратном времени, рассуждение представляется неоспоримым. Во всяком случае, с реалистической точки зрения.
Сторонники рассуждения 1 не всегда осознают свой разрыв с реальностью. Они действуют как идеалисты и принимают на веру исходную гипотезу о том, что Существо способно делать точные предсказания; по их мнению, результат предопределен не выбором игрока, а предсказанием Существа о том, каким будет этот выбор. Если предсказание верно, все происходит так, как будто Существо навязало игроку решение. Идея Существа подчиняет себе реальные факты, почему мы и называем этот подход философией идеализма.
Нам остается сделать несколько замечаний. Во-первых, ситуация, предложенная доктором Ньюкомом с целью посеять смятение в умах, сама по себе идеалистична, поскольку от предположения о существовании некоего почти всезнающего Существа явственно веет ирреальностью.
Во-вторых, можно предположить, что Существо задумается, с кем именно оно играет: с реалистом или с идеалистом. Со своей стороны, игрок, осознавший это, тоже задастся вопросом: за кого меня принимает Существо – за реалиста или за идеалиста? Я знаю, что оно знает, что я знаю, и т. д. Перед нами с неизбежностью возникает бесконечная игра зеркал. Перед тем как спросить себя, реалист я или идеалист, Существо должно задать себе метавопрос: догадался ли игрок, что оно, Существо, задает себе этот вопрос? Но этот вопрос вынуждает перейти к метаметавопросу и т. д. Отсюда вывод: у Существа нет рациональной методики, позволяющей узнать, какое решение примет игрок. Это подчеркивает идеалистический характер парадокса и повышает степень ирреальности всезнающего Существа.
Еще один важный момент – доказательство. Как говорилось выше, не существует способа доказать, что Существо никогда не ошибается. Поэтому нельзя доказать, что мне не удастся его обмануть. Следовательно, решение базируется на акте веры; принять решение значит заключить пари. Это напоминает нам, что любое решение базируется на акте веры, потому что в момент принятия решения у нас нет и не может быть доказательств, что мы достигнем поставленной цели. А любой акт веры, как говорил Паскаль, и есть пари.
Различие между рассуждениями 1 и 2 можно также понять, отталкиваясь от разного значения использованных слов. Так, в предложении: «Если Бруно – отец Габриэля, то Габриэль – сын Бруно», импликация «если… то…» обозначает, что оба члена силлогизма связаны вневременным логическим соотношением. Но в предложении: «Если вы нажмете на эту кнопку, зазвенит звонок» импликация «если… то…» обозначает каузальную, то есть причинно-следственную связь, а все каузальные связи существуют во времени – в том смысле, что между причиной и следствием всегда есть временной лаг, пусть даже микроскопический.
Вероятно, что сторонники рассуждения 1 (призывающие взять только коробку № 2) основывают свое решение на вневременном соотношении «если… то…»: «Если я выберу только коробку № 2, то в ней будет лежать миллион евро». Сторонники рассуждения № 2 (предлагающие взять обе коробки), напротив, исходят в своем выборе из причинно-следственного соотношения «если… то…», привязанного к времени: «Если Существо уже реализовало свое предсказание, то оно или положило, или не положило в коробку № 2 миллион евро; в обоих случаях я получу на тысячу евро больше, если возьму содержимое обеих коробок». Вторая позиция основывается на каузальной и временной последовательности: сначала Существо делает предсказание, затем помещает или не помещает деньги в коробку № 2, наконец, игрок делает свой выбор. Если смотреть на ситуацию под этим углом, то игрок выбирает первый или второй вариант после того, как Существо сделало свое предсказание и приняло то или иное решение: у игрока нет ни малейшей возможности апостериори повлиять на событие, которое уже совершилось.
Какой смысл мы вкладываем в слова? Каждый из нас слышит их по-своему, поскольку «человек есть мера всех вещей». В том, как мы понимаем слова и какой выбор делаем – взять обе коробки или только коробку № 2, – проявляется наше философское мировоззрение, даже если иногда мы сами себе не отдаем в том отчета.
Хороший переговорщик не обязательно располагает полем для маневра.
Для успеха переговоров необходимо поставить себя в такое положение, при котором ничто не заставит вас прогнуться. Чтобы стало понятнее, о чем речь, приведем несколько примеров.
Допустим, имеет место трудовой конфликт. Профсоюз требует увеличения зарплаты на 200 евро, тогда как работодатель соглашается повысить ее всего на 100 евро. Профсоюзные деятели могут попытаться убедить работников, что руководство в состоянии выполнить их требование, а если этого не произойдет, то только потому, что профсоюз даст слабину. Цель этого маневра – доказать работодателю, что, не добившись прибавки в 200 евро, профсоюзные деятели потеряют доверие со стороны работников. Тем самым эти деятели сознательно сужают себе поле для маневра и ставят руководство перед угрозой забастовки, которую уже не смогут предотвратить, хотя сами же ее и спровоцировали.
Еще один пример. В Японии бастующие железнодорожные рабочие садятся на рельсы и блокируют движение поездов. Контрмера в данном случае выглядит следующим образом. Машинист пускает локомотив на медленный ход, покидает его и пешком идет вдоль путей, чтобы позже снова забраться в него. Бастующие понимают: локомотив не остановится перед ними, потому что остановить его некому. Если бы машинист управлял движением локомотива, он был бы в слабой позиции: ведь он мог бы остановить поезд, чтобы не раздавить бастующих, и им это прекрасно известно. Покидая локомотив, машинист лишает себя поля для маневра: он уже не может пойти на уступки. Бастующим ничего не остается, как побыстрее убраться с путей. Правда, они могут пойти на контрконтрмеру: приковать себя к путям и выбросить ключи от замка, причем сделать это до того, как машинист покинет локомотив, то есть заранее предупредить его о том, что у них нет возможности уйти. Разумеется, машинист заинтересован в том, чтобы избежать этого знания.
