— Мы проливали свою кровь, пока не осталось ни капли, а теперь уходим со страниц истории, — проговорил Арриан.
— Судя по твоему тону, тебе это по душе.
— Такова жизнь, брат. Мы рождаемся, боремся и умираем. Это неизбежно. Есть старинное изречение, которое мне очень нравится… Все пройдет, и это тоже пройдет, — Он взглянул на Олеандра, — Все, что мы делаем, мы делаем не для себя, а для тех, кто придет после. В этом смысл нашей жизни. Мы повивальные бабки для будущего, Олеандр. Наша работа породит великие вещи.
— Что именно? Что-то вроде пробирочников? Или гландовых ищеек?
— Возможно. А возможно, что-то так же непохожее на них, как они не похожи друг на друга. Все меняется. Ты знал, что пробирочники уже около десятилетия не выращиваются в пробирках? Они плодятся, как крысы, в темных углах гранд-апотекариона. Подозреваю, даже главный апотекарий удивился, когда узнал.
Олеандр моргнул. Новость тревожила по целому ряду причин. Обычно клоны были стерильны — как и большинство существ, выползающих из искусственных маток, в которых Байл выращивал свои творения. Если теперь все было иначе… Он помедлил. В памяти всплыла одна фраза, которую Байл невзначай бросил на Уруме. Он назвал Игори «матерью новой расы». Олеандр только собирался обсудить это, как услышал возбужденный рев.
Что-то пугливо проскакало по потолку, одновременно слишком быстро и слишком медленно. За ним гналась толпа мутантов и чудовищ. Грохотали авторужья, снаряды рикошетили от пола и потолка. Преследователи кололи демона примитивными пиками, пытаясь скинуть его. Олеандр также чувствовал маслянистый запах от огнемёта.
— Шлемы, — сказал он.
Они с Аррианом надели шлемы, как раз когда демон, разразившись пронзительным смехом, спрыгнул на палубу. Он решил дать последний бой. Существо казалось высоким, тонким и гибким. Молочно-белая кожа туго обтягивала птичьи кости, и только портупея из человеческой плоти и костей кое-как прикрывала срам. Демонетка была словно соткана из тумана и выглядела такой эфемерной, что казалась ненастоящей.
— Здравствуйте, сладкие мои, — простонала она, раскидывая руки в стороны, словно желая обнять ковыляющую к ней стаю. От звука ее голоса по телу Олеандра прошла волна тепла. Придворные Владыки Наслаждений были смертельно опасными, несмотря на хрупкий облик.
Она вдруг крутанулась, защелкала клешнями и запела своим медоточивым голосом. Мутанты, зачарованные песней, замерли и уставились на нее — и она тут же пустила в ход изящные клешни, отрезая головы, руки и ноги. Она кружилась, танцуя на растущей горе тел, а песня между тем становилась все громче и громче. Один мутант с истекающим пламенем огнеметом в руках и с баками с плещущимся внутри прометием на спине попытался отступить, но клешня сомкнулась вокруг топливного шланга, и коридор сотряс взрыв. Олеандр наклонился вперед, встречая огненную волну. Линзы шлема потемнели, компенсируя яркий свет. Сенсоры засекли демонетку, в танце идущую к нему сквозь пламя.
Клешни врезались ему в плечи, откидывая назад. К передней пластине шлема прижалось лицо в огненном ореоле с черными, широко распахнутыми и немигающими глазами. Язык, проколотый в нескольких местах костяными и бирюзовыми шипами, заскользил по трубкам дыхательной маски и вокс-решетке.
— Олеандр, — промурлыкала демонетка. — Они придут с севера, Олеандр. Будь осторожен.
Олеандр схватил ее за горящие волосы и дернул назад.
— Благодарю, миледи. Но мне кажется, что сообщение предназначено не мне.
Демонетка взвизгнула и рассмеялась:
— Пока нет, — ответила она. — Но скоро будет.
Ее копыто промелькнуло в воздухе и врезалось в его солнечное сплетение, а когда он согнулся, демонетка прыгнула назад. Приземлившись на дальнюю стену, она присела и повернула голову. Заметив Арриана, демонетка облизнула щеку.
— Хочешь знать, о чем тебе лжет твой учитель?
— Не очень, — ответил Арриан. Фалькс вылетел вперед, но демонетка заблокировала его клешней, изогнулась под невозможным углом и ударила Пожирателя Миров в бок второй рукой. Керамит треснул, и Арриан пошатнулся. Демонетка обвила его, как змея.
— Не хочешь, не хочешь ли со мною погулять? — пропела она, хватая его клешней за горло и ногами прижимая его руки к бокам. Арриан рухнул на спину.
Олеандр помедлил, но лишь на мгновение, после чего схватил меч и поднял его над головой.
— Миледи, могу я проводить вас из этого жестокого измерения?
Демонетка повернула к нему голову на лебяжьей шее и, хихикнув, кивнула.
— Только сделай это больно, — промурлыкала она.
Меч Олеандра опустился, пронзая противоестественную плоть. Тело еще не растворилось до конца, когда Арриан вырвался на свободу.
— И часто ты спрашиваешь разрешения, прежде чем убить кого-то?
— В Оке хорошие манеры многого стоят, — ответил Олеандр, помогая второму апотекарию подняться. — Особенно когда дело касается слуг Принца Наслаждений.
— И все же удачный удар, брат, — сказал Арриан.
— Хм. Мне кажется, как раз с удачей у меня не очень, — ответил Олеандр, размышляя над словами демонетки. Его не удивляло, что она его знает, но то, что она решила его предупредить, вызывало беспокойство. Он провел рукой по клинку, но стереть ихор не получилось. Обмакнув в него палец, он поднес руку к губам. — Видишь ли, мои желания не соответствуют моим способностям. И так было всегда, сколько я себя помню. Я мечтаю о дарах, которые обещают боги… Но мне недостает силы их взять, — Кровь демона оказалась сильнодействующей. Он заморгал, когда она распространилась по телу, одновременно обжигая и леденя, и свистнул от удовольствия.
— Тебе и всем остальным глупцам в Оке, — отозвался Арриан. — Шепот в ваших головах — это не демоны и не боги, а ваши собственные жалкие амбиции, — Он помолчал и постучал по одному из своих черепов навершием меча.
— Ты прав, как всегда, брат. Скорее боги — это мы, а мы — боги. Наши повелители — это наши рабы, и наоборот, — Олеандр пнул растворяющиеся останки демонетки.
— А подобные ей стоят еще ниже.
— Хочешь сказать, что мне некого винить, кроме себя?
— Я твердо убежден, что всегда следует винить себя, Олеандр. Даже если ты не виноват, — ответил Арриан и помолчал, склонив голову набок. — Возможно, особенно если ты не виноват. Тебе бы не помешало взглянуть на себя со стороны.
— Не нравлюсь я тебе, да?
Арриан ударил фальксами друг об друга и повернулся к нему:
— Я о тебе и не думаю. То, что ты этого не понимаешь, — твоя проблема, не моя, — Он постучал по голове кончиком клинка. — Я вижу мир таким, какой он есть, а не таким, каким хочу его видеть. — Затем он хлопнул голоменью клинка по поблекшему кадуцею на наплечнике, — Только так мне удается не терять то, чем я являлся раньше.
— Не уверен, что от человека, которым я был раньше, что-либо осталось, — сказал Олеандр.
