— Кто еще?
— Никола Варокар и Благословенный Лидоний. Первый — трус, второй — громила. Оба раньше были сержантами. Оба из Двенадцатой роты, а теперь — ниоткуда. Оба служат Блистательному с самого начала. Они не очень амбициозны: Лидонию не хватает мозгов, а Николе — смелости. — Олеандр помолчал и добавил: — А может, он умнее всех нас.
— А тот Мерикс, которого ты недавно упоминал?
— У него очень хорошо получается строить из себя идиота. Советник Геллеспона, но я не знаю, почему он ушел от него. — Олеандр отвел взгляд. — Как вы наверняка догадались, у меня с остальными Узниками Радости не очень хорошие отношения.
— Все новое, как говорится… — отозвался Байл, косо улыбнувшись. Олеандр закряхтел. Байл, разумеется, был прав, но многое действительно изменилось. Ему хотелось зажечь трубку, но сейчас было не время туманить голову.
— Наверное, сейчас не самый подходящий момент, но я должен признать, что я, возможно, в некотором смысле… ввел вас в заблуждение, — осторожно сказал Олеандр. Платформа заскрипела. Из-за клетки полетели искры, и он отступил.
Байл постучал посохом по полу.
— Вот как? — спросил он. Выражение его лица не изменилось.
— У вас могло создаться впечатление, что я приехал к вам по приказу Блистательного.
— Судя по твоему тону, это не так, — сказал Байл. Это был не вопрос.
— Лучше я вам сейчас скажу, чем вы сами узнаете, когда будет слишком поздно, — сказал Олеандр.
— Олеандр, порой я жалею, что не проломил тебе твою плутовскую голову, когда у меня была такая возможность, — ответил Байл и посмотрел на него. — С какой стати я должен возлагать на себя бремя лидерства в этом деле?
— Предложение будет звучать весомее, если его сделаете вы, а не я.
— Я не зол, — сказал Байл, — Более того, твоя инициативность заслуживает похвалы. Ты добился успеха, не рискуя потерпеть поражение. Вот только объясни… Почему мне не следует убить тебя прямо сейчас и просто уехать?
Он поднял посох, словно собираясь коснуться им Олеандра. Тот отшатнулся, чтобы его нельзя было достать. Ему уже доводилось испытывать прикосновение посоха Мучений, и пробовать во второй раз совершенно не хотелось. Некоторые пытки были слишком сильными даже для него.
— Все, что я говорил раньше, остается правдой, повелитель. У нас по-прежнему есть уникальная возможность, и мы обязаны ею воспользоваться. Целый мир-корабль, полный живых особей, только и ждет, когда мы разберем его на образцы. Неужели вы откажете себе в таком подарке лишь потому, что я скрыл правду?
Байл опустил посох.
— Прагматизм следует уравновешивать зовом чувств, а жестокость — милосердием. Но у милосердия есть границы. Есть что-то еще, что ты мне не сказал?
Олеандр замотал головой:
— Нет, повелитель.
— В твоих интересах, чтобы это было правдой.
Транзитный лифт задрожал и остановился перед длинным коридором. Стены здесь облепила неестественная плоть, по венам которой бежали масло и электричество. Связки кабелей изгибались под потоками зловонного воздуха из вентиляции, как сонные змеи. У стен сидели бесформенные существа, чья голая кожа составляла одно целое с мягкой плотью на стенах.
Байл остановился перед одним из них и опустился на колено. Съежившееся существо тихо застонало, когда хирургеон взял у него образец ткани. Байл изучил пробу.
— Любопытно. Корабль включает их в свою структуру. Крайне эффективный способ пополнять запасы топлива.
Олеандр не стал констатировать очевидное, тем более что коридор наполнился предостерегающим похрюкиванием личных стражей Блистательного. Когда-то они были людьми, но теперь представляли из себя грузных чудовищ. Крохотные головы скрывались под безликими шлемами из армапласа, покрытыми губительными символами. Шлемы были прикручены к зубристым горжетам, чтобы защитить шеи. Раздутые руки и торсы покрывали только шрамы и масло. Выгнутые ноги скрывались под штанами военной формы, в свое время добытой у врагов. Все они были вооружены массивными цепными глефами, заревевшими, когда Олеандр и Байл приблизились.
Байл покосился на него:
— Твоя работа?
— Одна из первых попыток повторить ваши эксперименты с энзимами мышечного роста на Привале Паломника, — ответил Олеандр. — Грубовато сделано, но они выжили. В основном.
— У них очень маленькие головы.
— Только в сравнении с остальным телом, — ответил Олеандр.
— Как скажешь. Возможно, тебе стоит объявить о нашем приходе.
— Он уже знает, что мы здесь. Как минимум корабль должен был ему сообщить.
— И это верно, братья. Входите, я жду вас.
Голос раздался из вокс-динамиков, приваренных к маскам стражей. Те опустились на корточки и выключили глефы. Олеандр повел Байла мимо них, в покои существа, когда-то звавшегося Касперосом Тельмаром.
Покои Блистательного казались больше, чем во время последнего визита Олеандра. Впрочем, этого, наверное, следовало ожидать, учитывая, что комнаты находились скорее в варпе, а не на корабле. Они увеличивались и уменьшались по его прихоти. Сейчас же они выглядели как тронный зал варварского царя. С потолка свисали, покачиваясь под вентиляторами, рваные знамена рот из всех девяти легионов. На полу лежал роскошный ковер из шкур давно вымерших хищников. Вдоль стен стояли гигантские скелеты, молча смеющиеся вслед разбитыми черепами и клыкастыми мордами. Колокола и цепи неритмично звенели вокруг. Рабы с вытатуированными и выжженными символами Двенадцатой роты стояли рядами, протягивая им блюда с тухлым мясом и прочими малоаппетитными закусками.
Блистательный Король в Радостном Отдохновении полностью соответствовал своему титулу. Он сидел развалившись в дальнем конце зала, на широком троне из сплавленных, но еще живых рабов — братьев и сестер, насколько Олеандр помнил. Они были соединены в области суставов — рука к руке, нога к ноге — и расположены лицом друг к другу. Веки им отрезали, а головы зафиксировали, чтобы они не могли отвести взгляда и были вынуждены беспрерывно смотреть, во что превратились их родные. Встроенные вокс-глушители гасили мучительные крики, но их можно было отключить, если хотелось насладиться воем. Блистательный считал, что из криков получается неплохая музыка.
Олеандр гордился тем, что рабы до сих пор были живы. Именно он спроектировал и создал трон, наслаждаясь при этом каждой секундой. Правда, до вступления в круг приближенных Блистательного он и не думал, что когда-либо придется использовать свои способности для таких вещей, но нужно уметь приспосабливаться. Лучше быть пародией на плотника, чем трупом.
Блистательный был красив, но не мужской красотой. Достигнув совершенства, черты лица стали почти андрогинными. Тронный зал был наполнен зеркалами, отражающими его великолепие под тысячами самых неожиданных углов. Жаровни наполняли и без того душный воздух наркотическими благовониями. Вокруг танцевали полусформированные демоны, то исчезающие в поверхности зеркал, то выпрыгивающие из них, как рыбы из воды. У них были лица прекрасных женщин и благородных мужчин и клешни насекомых и раков. Двигались они со странной ритмичностью, и Олеандр осознал, что они играют какой-то спектакль.
