Лекарь пошатнулся, голова вдруг закружилась, сделалась тяжелой, будто с похмелья. Захотелось упасть на кровать и забыться, полностью освободив мозг от колдовства и от всего, что ему сопутствует. Выкинуть из головы все мысли, сомнения, все то, что мучило его эти дни и мучает сейчас. Что он сейчас сделал? Если с ним, Ангусом, что-то случится – сможет ли этот мальчик исполнить предназначение?
И вдруг будто кто-то шарахнул из-за угла пыльным мешком: а если он, Ангус, погибнет? Ну… просто умрет! Или нет – пойдет искоренять черную пакость, и та утащит его в Преисподнюю, как того он заслуживает – если только не врать самому себе! И тогда – что? Бесполезные усилия? Все напрасно?
Он упустил нечто важное. Нечто такое, что должно помочь. Специальный ключ. Ключ, который разблокирует сознание мальчика, если тот окажется в опасности. Если ему совершенно необходимо будет воспользоваться знаниями, которые даст ему Ангус. Законсервированными знаниями. А еще – этот мальчик должен беспрекословно выполнять любые приказы своего учителя. ЛЮБЫЕ!
И вот это самое настоящее запретное знание. И вот это пытались вытащить из Ангуса раскаленным крючком, иглами и острым свежовочным ножом. Когда резали его на полоски и рвали на куски. И теперь пришла пора воспользоваться знанием!
И он снова нырнул в сознание Конора.
– Учитель! Учитель, проснись! Что с тобой, учитель?! Проснись!
Ангус с трудом разлепил ресницы и мутным взглядом посмотрел на круглое лицо Левана, висящее над ним, как полная луна. Проморгался, с отвращением ощущая вокруг глаз липкий гной. Мерзко!
Кряхтя, сел на краю кровати, зажал руками лицо, с силой потер. Снова посмотрел на безмолвных, встревоженных парней, стоящих перед ним в напряженной, чуть ли не в боевой стойке. Хотя, может, и в боевой. Что он знает о Братстве и «тенях»? То, что они эффективно убивают, и больше ничего. Их стойки, их боевые приемы – все для него темный, глухой лес.
Впрочем, он никогда и не испытывал желания узнать о них побольше – зачем? Кто они ему? Выгодные заказчики на особые яды и больше никто!
Прокашлялся и хрипло, пытаясь размять засохшее горло, спросил:
– Что-то нашли? Почему так быстро вернулись?
– Быстро?! – Парни переглянулись, и Леван недоуменно пожал плечами. – Уже почти вечер, учитель! Далеко за полдень! Ты никогда не ложился спать днем, вот мы и испугались! Что-то случилось?
– Ничего не случилось. Видимо, ночью перетрудился, не выспался. Да еще и дымом надышался! Вот и прилег чуть-чуть отдохнуть.
«А это вранье. Дополз, как червь, заполз на кровать, заливаясь слезами слабости, и вырубился», – вспомнив, как это было, признался сам себе Ангус.
– Так ты не ответил – вы нашли что-нибудь?
– Нет, учитель! – Леван сокрушенно развел руками. – Никаких развалин, никаких следов человека, ничего подозрительного! Прости, учитель, мы смотрели очень, очень внимательно! Ничего не было! А мы прошли по спирали очень большое расстояние! И поверь – нас учили видеть! Мы бы увидели!
– Плохо… – Ангус сокрушенно помотал головой. – Вы знаете, что это означает? То, что вы ничего не нашли?
– Что, учитель? – Парни как-то сразу вместе подняли брови, и Ангусу вдруг стало смешно – интересно, они изображают удивление или действительно настолько непосредственны в своих эмоциях? Скорее всего, последнее. Обычно их рожи неподвижны, как у каменных статуй. Но… это же «тени», не надо об этом забывать никогда! Комедианты, ну взаправдашние комедианты!
– Это значит, что источник Зла находится в доме, – сухо пояснил Ангус, поднимаясь с кровати и стараясь не застонать. У него разболелось все – кости, суставы, сухожилия, уже зажившие раны и те места, на которых вроде бы и не было ран. Он весь превратился в сплошную рану – злую, раздражительную и невыносимую не только для окружающих, даже для самого себя. В такие минуты он ненавидел себя и хотел умереть! И останавливало его только осознание, что он умрет, а ТЕ останутся. Нет уж, не дождутся!
– И что нам делать?! Вскрывать полы? Ломать стены? – растерянно спросил Хесс. – А где потом жить?
– Пока ничего не нужно ломать, – хрипло выдохнул Ангус и, стараясь не шаркать ногами, побрел в лабораторию. Там он достал из шкафчика заветный кувшин, отлил из него в небольшую кружку горьковатой, пахучей жидкости и под укоризненными взглядами парней с наслаждением вытянул такую сладкую и такую смертельную жидкость. В больших дозах смертельную и, если ее употреблять каждый день, настолько же опасную. Но если время от времени, нечасто – ничего такого не будет! Ну… почти ничего.
Через несколько минут его спина расправилась, из рук и ног ушла дрожь, лицо порозовело, и глаза заблестели. Хорошо! Ох, как хорошо! Нет, часто, конечно, нельзя, но иногда-то ведь можно! Вот как сейчас, когда совсем уж нет сил терпеть!
Победив боль, отправился в умывальню, взял из шкафа чистое полотенце, мыло и пошел к водопаду. Нет ничего лучше, чем ледяная текучая вода, уносящая пот, грязь и Зло! Как сегодня ночью – саламандру!
Впрочем, саламандра – это не Зло. И не Добро. Это просто стихия, а стихия не бывает злой или доброй. Она инструмент в руке Провидения. В руке Создателя. Впрочем, от этого ничуть не легче.
Нырнул – глубоко, прямо туда, куда бьют струи воды, выдолбившие в скалистом дне идеально круглую воронку-выемку. Достал до дна, чувствуя, как сжимает грудь огромное давление толщи воды, как холод пытается заморозить кровь, остудить ее до состояния киселя. Нет! Не возьмешь!
Ему вдруг стало смешно, Ангус заулыбался непонятно чему и, оттолкнувшись от дна, стал плавно всплывать наверх, туда, где уже бултыхались встревоженные стражи-ученики.
Забавно, но на несколько секунд ему вдруг стало очень приятно, что они беспокоятся о нем, переживают. И по ощущениям – не только потому, что им приказало начальство. Ангус неплохо чувствовал отношение к себе окружающих его людей – не зря полжизни провел при дворе, когда от отношения людей могла зависеть не только карьера, но и сама жизнь. Тот, кто не чувствует эмоций, не может определить по физиономии собеседника его к тебе отношения, долго у трона не задерживается. Сожрут, как акулы раненого кита!
Выплыл, выбрался на берег и, не обращая внимания на спутников, долго намыливался, снова окунался, фыркал, с наслаждением ощущая, как кровь быстрее бежит по жилам, как сердце омывает мозг свежими потоками животворящей красной жидкости. Текущая вода – что может лучше бороться с усталостью и слабостью?!
Отмывшись, немного посидел на берегу, обсыхая под свежим ветром и лучами солнца, оделся и пошел к дому, доставая на ходу перстень с изумрудом, уложенный в потайной карман плотной рубахи. Подойдя к дому, застыл, чуть наклонившись, глядя куда-то вниз. Громко выругался грязной солдатской бранью и в сердцах ударил кулаком по колену. Снова выругался, потер ушибленное колено и, махнув рукой, подозвал обоих парней:
– Сюда идите! Оба! Смотрите! Что видите? Ну?!
