Настоятель умел найти слова, чтобы достигнуть глубин сердца человеческого. За то его и любил народ, за то и уважал Патриарх. Настоятелю прочили великое будущее, все сходились на том, что он и будет следующим Патриархом – тот уже стар и ветх и, если бы не усилия могущественных магов-лекарей, давно бы отправился в мир иной.
Все в руке божьей, а потому загадывать слишком рано. Но все-таки настоятель был очень хорош! Его голос проникал до самых печенок, щипал за сокровенные струны души, и на глазах прихожан невольно выступили слезы – хорошо! Это очень хорошо! Ради такого человека, ради такого служителя бога можно сделать все, что угодно! И горе еретикам, которые не поверят в Создателя!
Смерть еретикам! Смерть!
– Мы скоро уходим. – Ангус внимательно посмотрел на парней, опустивших взгляды на столешницу, и замолчал, ожидая реакции. Но парни молчали. И тогда он продолжил:
– Хочу услышать от вас – каковы шансы того, что нас найдут?
– Сто процентов! – немедленно откликнулся Леван, рассматривая толстую дубовую столешницу. – Нас обязательно найдут. Вопрос времени. Каждый из нас по отдельности может скрыться, но все мы вместе – никогда!
– Хорошо. Вернее, плохо! – нахмурился Ангус. – Что сделать, чтобы нас не нашли? К примеру, в столице? Или наоборот – если скрыться в глухих местах? В провинциальном маленьком городишке?
– В провинциальном городишке спрятаться нельзя. Там все знают всех. Только если в городе, в большом. В столице. Но и там найдут. У Братства связи и деньги. И Братство может все!
– Кроме своей легализации! – фыркнул Ангус. – Значит, не все!
– Братство не торопится. Оно было тысячи лет и будет тысячи лет. Зачем ему спешить? Императоры приходят и уходят – Братство остается.
– Как вы думаете, что будет, если мы останемся на месте?
– Нас убьют. – Хесс пожал плечами. – Степняки будут здесь, и скоро. Я видел беженцев. Степняки вырезали два поселения рудокопов, все уходят в город. Не знаю, почему нам запрещено уходить. Не могу понять.
– А я могу! – скривился Леван. – Нас хотят убить. Но так, чтобы это сделало не Братство, а степняки. Ну… может, и не нас, а учителя, но… хотят. Чую это. А чутье меня никогда не подводило. Раз учителя хотят убить – значит, и нас. Мы ведь должны защищать его даже ценой своей жизни – нам ведь так было сказано. И вот… неужели мы так мало важны Братству, что нас можно так легко уничтожить? Нас столько лет учили, мы работали на благо Братства и можем еще работать! И вот так – рраз! На помойку. Печально. И глупо. Вам не кажется?
– Кажется, – скривился Хесс.
– А мне не кажется, – пожал плечами Ангус. – У любого деяния есть своя цена. Вам ведь не говорят, что стоит за этим решением. Значит, есть что-то такое, что оправдает смерть лучшего мага-лекаря империи и двух опытных Братьев. Просто мы пока этого не знаем. И скорее всего – не узнаем. Теперь о главном: что с нашими рабынями? В каком они состоянии?
– В хорошем состоянии! – Хесс как-то плотоядно ухмыльнулся и переглянулся с Леваном. – Откормились! После того, как ты их вылечил, они просто молятся на тебя, учитель, как на Создателя! И боятся тебя так же.
Хесс снова ухмыльнулся, и Леван кивнул:
– Точно. Боятся, аж до дрожи! И поправились. Что с ними будем делать, учитель? С ними вместе уходить?
– Позови их сюда. – Ангус довольно откинулся в кресле, потер натруженный палец, в котором отпечаталось гусиное перо. Отвык уже так много писать. С самых школьных времен не писал такие длинные тексты. Но… впереди еще половина. А потом надо сделать копию. Одну спрятать, другую с собой. А может, обе с собой? Одну дать Левану? Или Хессу? А можно и в пеленки младенцу спрятать. Усиленный колдовством пергамент не рвется, не мнется, не горит и не размачивается. Хотя… если ЭТОТ ребенок на него надует – может и раствориться в его моче! От этого мелкого зародыша человека чего угодно можно ожидать!
Все-таки интересно, как работает заклинание, которое сделало мальчишку магом. В той книге, из которой Ангус вычитал заклинание, сказано, что, возможно, этим заклинанием маг подсаживает в тело человека демона. И колдует не человек, а демон! Который и управляется человеком. И в то же время управляет им.
Сложно как-то все и запутанно. Древние вообще любили все запутывать, мол, знания о магии – это не для всех. Только для избранных, для тех, кто достоин!
А кто достоин-то? Кто определяет, достоин человек или нет? Чушь и бред! Зачем вносить мистику туда, где быть ей совершенно не положено? Где ее и быть не должно? Есть некое деяние, назовем его «заклинание», после которого человек обретает магические способности. Вот и все! Чего еще-то?! Кроме магических способностей, как оказалось, пациент получает еще и ускорение реакции, и силу, какой нет у обычного человека. Может, и еще что-то, но пока по этой розовощекой младенческой физиономии ничего не скажешь. Ест, пьет, пачкает пеленки – вот и все, что можно видеть. Способность к магии у него заблокирована, так что – обычный мальчуган, только чуть более быстрый и сильный, чем его сверстники. Но и в этом ничего нет странного.
Кстати сказать, когда снова погружался в его сознание и закладывал знание о древнем языке, на котором написана рукопись, не видел никаких демонов, якобы овладевших телом младенца. Чушь все. И мистика. Для устрашения простого народа! Хотя… кто знает? Может, его, Ангуса, умений не хватает, чтобы как следует разобраться с вопросом… все может быть.
– Господин! Хозяин! Хозяин!
Рабыни упали на колени, уткнулись в пол головами так, что раздался стук, будто кто-то ударил в половицу поленом. Ангус даже поморщился – разве можно так обращаться с вместилищем разума?! Бить в пол лбом – это для фанатиков! И для императорских приближенных. А он не император. И вообще, меньше церемоний – больше прока.
Посмотрел на согбенные спины, на зады, задранные к потолку и обтянутые тонкой тканью, и вдруг с удивлением ощутил прилив крови к чреслам. Неужели?!
Еще раз посмотрел на рабынь, приказал:
– Поднимитесь, не надо передо мной валяться! Тем более что пол пыльный, и вы испачкаете волосы. А я не люблю грязнуль!
– Прости, господин! Прости, хозяин! – заголосили хором, стоя на коленях. Перепуганные и… на удивление молодые и красивые. Да, когда он их лечил, и посмотреть было не на что. Кости, обтянутые кожей. Едва-едва сил набрали. Пришлось лечить отсроченным заклинанием, которое растягивает процесс на несколько дней. Очень, очень ювелирная работа! И сложная! Никто бы не смог это сделать – кроме него, Ангуса!
Хорошие девки. Сочные… вишь, как груди налились! И бедра округлились… Снова почувствовал прилив крови в пах и, чтобы отвлечься, строго спросил старшую – по виду старшую:
– Как ребенок? Все ли с ним в порядке?
– Все в порядке, хозяин! – радостно выдохнула девушка, которой на вид было лет девятнадцать, не больше. Две другие еще младше – пятнадцать-шестнадцать лет. Впрочем, сколько им лет на самом деле – неизвестно. Ангус тоже не выглядит на свои тридцать лет. Правда, по другой причине…
