– Ммм… – промычал Доминго, которого с некоторых пор тошнило от этого слова. – Значит, мы пожертвовали Холодной Софией? Ты действительно не можешь вернуть ее из Диадемы или хотя бы сообщить ей, что план изменился?
– Боюсь, что нет, – вздохнул Хортрэп, и этот ответ полностью объяснял его дурное настроение. – Как только Чи Хён убедила меня, что нам выгодней послать отряд на острова, я сам отправился в Диадему, чтобы оповестить Софию, но, как вы сами знаете, порой ее нелегко найти. Я потратил на это всю ночь, вместо того чтобы провести разведку на островах.
Рыцарский поступок Хортрэпа, вероятно, должен был внушить Доминго доверие. На самом же деле колдун только лишний раз доказал, что он безумен.
– Получается, София откроет свое имя, взбудоражит толпу и устроит мятеж, и все это ради того, чтобы отвлечь врага от атаки, которая не состоится? – Наконец-то Доминго дождался приятных новостей. – Ведь там, в Диадеме, София может превратиться в легкую добычу.
– Это в лучшем случае, – раздраженно подтвердил Хортрэп. – Откровенно говоря, я понятия не имею, добралась ли она туда вообще. То, что Мордолиз ввел Софию во Врата, еще не означает, что он ее выведет через другие. Я ее просил не полагаться чересчур на этого демона, он слишком силен, но разве ж она послушает? Возможно, мы больше никогда ее увидим, и все из-за гордыни, побудившей ее отказаться от дружеской помощи ради непредсказуемого любимца. Это в самом деле печально.
– Я сам едва не плачу, – благодушно проговорил Доминго. – Значит, у генерала осталась Пятерка Негодяев, но Чи Хён может больше не беспокоиться из-за Холодной Кобальтовой. Не самое плохое для нее развитие событий.
– На самом деле только трое, – поправил Хортрэп, по ходу разговора раздражаясь все пуще. – Кавалересса Сингх и ее дети дезертировали вчера вечером вместе с драгунами, и, похоже, возникла проблема с Марото. Дурень наделал много шума, и я боялся, что это охладит ненависть Софии к империи, а ненависть – самый горячий товар на войне… Хороший каламбур, между прочим. Вот я и отправил варвара, так сказать, на разведку.
– И он сгинул без следа?
Не очень хорошая новость.
– Да, признаю, это было необдуманное решение, и теперь я о нем жалею. Позднее я не единожды отправлялся на поиски, поскольку обстоятельства изменились и больше не нужно оберегать Марото от него самого, но, к сожалению, мои попытки не увенчались успехом. Будь я предусмотрительнее, Марото получил бы от меня в подарок вещицу, позволявшую в любой момент его найти, но, откровенно говоря, не было уверенности, что мы когда-нибудь снова понадобимся друг другу. Между нами случилась размолвка, Марото влез своими грязными ножищами в мой грандиозный план, да еще и обвинил меня во всех своих ошибках. Однако я отвлекся; нелегкое это дело – шарить вслепую в тех местах, где он оказался. Но у нас будет много времени на новые попытки, а пока можно считать Марото нашим разведчиком на Джекс-Тоте.
В такие минуты, как эта, Доминго жалел, что не удержал язык за зубами и вызвал ведьмака на откровенность. Разговор получился интересный, но было очевидно, что ради сохранения его в тайне можно пойти на все, вплоть до убийства. Доверительный тон Хортрэпа заставил Доминго почувствовать себя кроликом, пирующим в компании с удавом.
– Что ж, полагаю, мы будем иметь лучшее представление о том, что творится на той стороне, – осторожно произнес Доминго и, чтобы напомнить сумасшедшему волшебнику о своей лояльности, добавил: – И куда бы ты нас ни отправил, надеюсь, это приблизит минуту, когда каждая церковь цепистов заполыхает, а на каждом дереве повиснет поп или монах.
– О-о-о, этот парень мне нравится! – воскликнул Хортрэп с отвратительной усмешкой.
Его желтое лицо казалось неживым, как восхитившие прошлым летом Эфрайна лица восковых фигур в музее. К чрезвычайному неудовольствию Доминго, Хортрэп положил мягкую, как воск, руку на его покрытую старческой «гречкой» левую кисть. – Я помню, каким энергичным вы были в свое время, словно наяву вижу надменного молодого полковника, недовольно косящегося в мою сторону. Куда уходят наши годы, Доминго? Почему мы уделяли себе так мало внимания?
– У тебя наверняка найдется много дел поважнее, чем заигрывания со мной, – проворчал Доминго, отдернув руку… и почувствовав огромное облегчение, когда снова оперся на эфес сабли. – Надеюсь увидеть тебя по ту сторону Изначальной Тьмы.
– Я тоже надеюсь, – ответил Хортрэп так мрачно, что Доминго невольно задумался, не принимает ли его Хватальщик за обладателя болезненно поэтической натуры, и решил, что не стоит разубеждать сумасшедшего. – А до той поры мне доверена почетная роль мальчика на побегушках у нашего благородного генерала, видимо полагающего, что мне больше нечем заняться, кроме как посылать через всю Звезду ее любовные записки и разные безделушки. Не чувствуй я за собой долга поважнее, объяснил бы ей, куда следует засунуть ее срочную корреспонденцию, но такова жизнь. Иногда ты пожиратель демонов, но чаще всего сам связанный демон, исполняющий капризы тех, чей разум куда скудней твоего.
– Пожалуй, мне знакомо это чувство, – сказал Доминго, хоть и слушал жалобы Хортрэпа лишь краем уха.
– Ну что ж, тогда я пойду своей дорогой, а вы своей, и при следующей встрече за чаем обменяемся впечатлениями. – Хватальщик сжал на прощание плечо Доминго. – Да, и позвольте дать совет. Не закрывайте глаза, когда будете проходить через Врата. Такое случается увидеть лишь раз в жизни, во всяком случае большинству смертных.
И оставив Доминго недоумевать, что означают эти последние слова, Хортрэп Хватальщик поспешил прочь, в освещенное факелами утро, чтобы проложить дорогу в дюжину шагов от Языка Жаворонка до храма Пентаклей в Отеане.
Глава 23
Чтобы придать вес последним словам, Чи Хён вскинула свой новый меч к небу; эбеново-черная сталь сверкнула в свете факелов. Какое-то мгновение не было слышно других звуков, кроме шипения дегтя и глухого бормотания Хортрэпа за спиной у генерала, затем в первом ряду девушка застучала латной перчаткой о щит, и пример подхватили – грохот разбежался с быстротой лесного пожара. Обернувшись к Феннеку, Чи Хён рассекла воздух клинком и с глубоким вздохом шагнула к краю Врат. Черная поверхность вспыхнула похожими на молнии искрами, когда Хортрэп протянул к ней ладони. Позади Феннека стояла сотня болванов в тяжелых доспехах, дружно ударяющих кулаками в щиты. Указав мечом на Врата, Чи Хён отдала войскам честь пустой правой рукой.
Возможно, солдат воодушевила ее речь. Возможно, они и в самом деле поняли, что судьба Звезды висит на волоске и, если не остановить нового врага у Отеана, его уже не удастся остановить нигде. Возможно, они сознавали, что есть вещи поважнее, чем жалованье и добыча, что все люди Звезды имеют право на жизнь, и были готовы сражаться за это право для себя.
Возможно, но чертовски маловероятно. Эти две тысячи солдат, что толпятся вокруг, следовали за ней до самых Врат. Сейчас они выражают свою поддержку лязгом тяжелого металла, эти кобальтовые герои… Они пошли за Чи Хён не ради денег, которые им обещаны и которых они не получат, если откажутся. Кое-кто осмелел от кислого эля Феннека, другие не чувствуют страха благодаря обычному пойлу, которое, как им объяснили, избавляет от трусости. Они пройдут через Врата, потому что оказались в ловушке и должны выбирать между встречей с имперцами, которые наверняка их убьют, и безумным планом, который, возможно, позволит им уцелеть. Они больше не верят ни во что, кроме того, что сильней любых идеалов, крепче любых клятв. Они верят, что успеют напиться допьяна, прежде чем погибнут самой геройской смертью.
