То, что задумывалось как мирные переговоры между багряной королевой и знатным родом из Юниуса, обернулось конфликтом – леди Шелс сама подожгла поля и подняла своих людей на открытый мятеж против Короны. А то, что багряная королева задумывала как построенные на основах равенства крестьянские общины, превратилось в лагеря для заключенных, в случае с Карилемином еще и принуждаемых к непосильной работе. Согласно документам, София не давала разрешения на такое варварство, и когда слухи достигли Диадемы, она сама отправилась в Юниус, чтобы ликвидировать лагерь и наказать тех, кто извратил ее приказы ради собственной выгоды и сведения счетов.
Именно этот вопрос давно не давал покоя Индсорит: почему София ничего не объяснила юной мстительнице, добивавшейся справедливости для Юниуса? Почему не сказала ни слова? Документы не оставляли сомнений: через две недели после того, как Индсорит сбежала из лагеря и отправилась в долгое путешествие с целью убить багряную королеву, София сама приехала в Карилемин и сделала все возможное, чтобы исправить ошибки, совершенные от ее имени… Возможно, София и Индсорит даже встретились где-то по дороге к кровавому правосудию.
Так почему же королева ничего не сказала своему обвинителю?
Но теперь Индсорит наконец поняла. София промолчала не из опасений, что девушка ей не поверит, а потому, что не верила в это сама. Хотя королева и не отдавала письменных или устных приказов, которые привели бы к тем ужасам, что творились в Юниусе, столь умная женщина не смогла бы внушить себе, будто бы ее руки остались чисты. Это произошло в ее империи, при ее правлении, и, значит, она должна ответить если и не перед другими, то перед собой. Вот почему она согласилась на дуэль с Индсорит, вот почему не пыталась оправдаться перед схваткой, и вот почему ставкой в этой борьбе могла быть либо смерть, либо изгнание. Какие бы оправдания ни нашли для Софии другие, оставался непреложный факт: это она сидела на багряном троне, это она носила Сердоликовую корону. А значит, она сама должна осознавать всю тяжесть преступлений, совершенных от ее имени и под ее флагом и утвержденных ее печатью.
Если бы Индсорит разгадала эту загадку раньше, она могла бы учиться на ошибках Софии, а не повторять их. Пытаясь наладить отношения с Вороненой Цепью, она только придала священникам сил, чтобы свергнуть ее с престола. Сосредоточив все внимание на жестоких гонениях против дикорожденных, она упустила из вида другую опухоль, выросшую в ее собственном доме. Как могла она помешать Цепи истязать людей, если сама наделила королевских чиновников такими же правами?
Когда-то давно храбрая девушка решила сбросить тиранию багряной королевы… Но едва отняла корону у злодейки и водрузила себе на голову, как сама стала точно такой же. В те промелькнувшие смутной тенью недели, что прошли после устроенного Вороненой Цепью переворота, Индсорит провела много часов, много дней под нескончаемым потоком боли и унижения… Но даже сейчас отчетливо помнила, как подписывала почти не глядя бесчисленные указы и распоряжения, и эти воспоминания были свежи, будто она все нынешнее утро только этим и занималась, хотя на самом деле лишь дрожала в холоде и темноте, дожидаясь, когда же наконец смертельная усталость дарует ей избавление, которого она вовсе не заслуживала.
В этом и заключалась настоящая причина, по которой она отказалась от предложения И’Хомы отправиться в плавание на Джекс-Тот. Хотя Индсорит испытала огромное удовлетворение, когда, твердо глядя в глаза сумасшедшей девчонки сквозь грязную решетку, заявила, что примет утешение от своих собственных богов, а не от тех, кому поклоняется Вороненая Цепь. По правде говоря, Индсорит вообще не верила ни в каких богов, но она знала, что ересь куда сильнее взбесит соплячку, чем простое безбожие. Было бы еще приятней отправиться вместе с папессой в кишащую демонами преисподнюю, которую та принимает за райский сад, чтобы посмотреть на выражение ее лица, когда она поймет то, что сама Индсорит всегда понимала: Падшая Матерь – не более чем демон с весьма запутанной судьбой; конечно, если она вообще существует… Но спустя время Индсорит решила, что не заслуживает даже такой незначительной победы над свергнувшей ее девчонкой. Она не заслуживает ничего иного, кроме того, что получила, – забвения и медленной смерти в древнем склепе, и умрет она не как мученица, а как надменная, самодовольная дура. Индсорит, по примеру своей матери, выбрала пассивное самоубийство, лишь бы не сдаваться на милость победителю.
Предположим, если бы сходство между собственными убеждениями и теми, что привели леди Шелс к бесславной гибели, открылось Индсорит раньше, она упросила бы И’Хому взять ее с собой, поскольку придерживалась тех же дурацких заблуждений насчет власти и ответственности, каким следовала и ее мать… Но поздно об этом думать. Проведя на багряном троне двадцать лет, она оказалась в тупике, в той самой идиотской ситуации, куда сама себе когда-то пообещала больше не попадать. Вот к каким открытиям пришла она, лишенная пищи и света, а также и питья, если не считать солоноватой влаги, капающей на пол со сталактитов. Если бы Индсорит могла списать все свои неудачи на фамильные слабости, она, возможно, спала бы спокойней, но ей оставалось лишь медленно умирать от голода, утратив веру в правильность своих действий, какую сохранил бы любой осужденный цепист.
И все-таки даже в безбожии кроется надежда. Не имея гарантий того, что за пределами земного бытия ждет иной, лучший мир, что все несправедливости будут исправлены высшими силами, смертные старались бы защитить друг друга в этой жизни и устроить рай прямо здесь, на Звезде, а не ожидали терпеливо обещанной посмертной награды. Это один из немногих материнских уроков, которые Индсорит хранила в сердце все годы своего правления и которым следовала тверже, чем сама леди Шелс, до последнего дня. Ее мать выбрала смерть, как символ сопротивления, но теперь Индсорит понимала ошибочность такой философии. Добровольный мученик пытается что-то сказать людям, надеясь, что его поймут правильно, а живой человек продолжает изменять мир к лучшему, какие бы ошибки он при этом ни совершал.
Прозрение пришло к Индсорит слишком поздно и уже не могло спасти ее, но большего она и не заслуживала. Бесплодные мечты об освобождении – не более чем добавка к наказанию за то, что она не смогла править лучше, чем предшественница. Еще один тиран, свергнутый малолетней идеалисткой, возомнившей, будто она знает, как изменить Звезду.
И теперь, лежа на холодном каменном полу, лакая соленую воду из лужицы, Индсорит спрашивала себя, действительно ли она надеется выжить и выбраться из тюрьмы, или же это всего лишь попытка отсрочить ужасный, неизбежный конец.
Чудесные мысли в чудесном месте. Та, что стояла выше всех в Диадеме, теперь проглочена заживо этим замком, медленно растворяется в его утробе, чтобы вскормить собой новый виток жизненного цикла империи.
Снаружи по коридору процокала когтями крыса, и Индсорит затаила дыхание. Все ее философские рассуждения сменились одной сияющей надеждой, какие расцветали здесь во множестве, но обречены были на мгновенное увядание. Если крыса решит, что в камере кто-то умер, она проберется сюда с намерением поживиться. Нужно не шевелясь дождаться, когда грызун будет нюхать окровавленные повязки, и, возможно, удастся поймать и задушить его, и у узницы появится еда.
