– Говорят, если ты сюда вошел, то выйти сможешь только призраком, – тихо проговорил Дигглби, и Мрачный, взглянув на усыпанную листвой гладь лесного озера, невольно вздрогнул.
– По легенде, лес Призраков появился в столетнюю годовщину великой трагедии и снова пропадет не раньше, чем насытится кровью невинных. – Пурна опустилась на корточки и ополоснула руки в воде цвета ржавчины. – Каждое дерево здесь когда-то было заблудившейся душой, такой же как и мы.
– Этот лес питается прахом смертных. – Шепот Дигглби далеко разнесся в неподвижном воздухе. – Наша единственная надежда – обрести спокойную ясность ума и умолить призрачных стражей, чтобы отпустили.
– Но и в этом случае они потребуют жертвы, – добавила Пурна, наклонив голову в рогатом капюшоне. – Так или иначе, лес Призраков заберет кого-то из нас… может быть, даже всех.
– Это правда?
У Мрачного волосы встали дыбом, а конец заколдованного бревна на его плече ощутимо дрогнул. Может, зря он поспешил отмахнуться от беззаботной болтовни дядиных друзей? Они сражались с настоящими рогатыми волками, они бросились в схватку с Королевой Демонов, в то время как сам Мрачный только путался у них под ногами. Наверное, они не принимают всерьез никакой опасности, кроме по-настоящему смертельной. Вдруг он насторожился, заметив, как шевельнулись верхние ветви кипариса, хоть и не ощутил никакого ветра. Эти свисающие с деревьев древние седые клочья, которые Гын Джу называл азгаротийским мхом, похожи на спутанные человеческие волосы…
Пурна и Дигглби дружно завопили и схватились друг за друга, чтобы не упасть, а под ажурной маской Гын Джу впервые с того дня, как путники оставили лагерь кобальтовых, грянул искренний смех. Эти ребята смеялись над Мрачным, над его доверчивостью. Варвар повернулся к безмятежной водной глади, чтобы они не увидели обиды на его лице. Он ощутил себя маленьким и беспомощным, как в детстве, когда товарищи по играм зло насмехались над ним. Пальцы Черной Старухи, как люди могут быть такими жестокими?!
Мрачный еще раз посмотрел на бурую воду с плавающими в ней бурыми листьями, на бурые изгибы ветвей кипариса на фоне бурого заката и постарался стать таким же умиротворенным, чтобы не порадовать спутников проявлением своей слабости.
– Вряд ли это самое странное место на Звезде, даже если ваши глупые выдумки вдруг оказались правдой, – заступился за Мрачного тот, от кого он меньше всего ожидал поддержки. Вероятно, Гын Джу был еще больше раздражен опасными выходками и назойливым смехом щеголей. – Предлагаю остановиться на ночлег прямо здесь. Место сухое и вода рядом. Вы можете разведать дорогу и проверить, одни ли мы в этой части леса.
– Я бы тоже не отказался от отдыха, – заявил Дигглби. – Это во-первых, а во-вторых, все мы хорошо знаем, кто здесь отдает приказы. Точно не ты, Сладкие Щечки.
– Не смей меня так называть! – возмутился Гын Джу. – И это был не приказ, а предложение.
– Ого, Гын Джу сделал предложение Мрачному!
– Тихо, – сказал Мрачный, вглядываясь в сумерки. Это правда, что Чи Хён назначила его старшим, но, говоря откровенно, он был только рад, что кто-то еще задумался над дальнейшими планами. Ему приходилось исполнять разные роли, но командовать отрядом ему не по силам, как не по силам было Маленькому Крючку подготовить праздник в честь морской королевы… И теперь он проклинал себя за то, что на протяжении всего детства складывал песни, вместо того чтобы думать о взрослых делах. – Если вы, пройдя милю, никого не встретите, возвращайтесь и по дороге наберите хворосту. Надо зажарить зайцев, которых я поймал, иначе у нас будут заячьи желудки.
– Ура! – закричали Дигглби и Пурна и пустились в дурацкий пляс, держа руки над головой и время от времени касаясь ладонями Мрачного и Гын Джу.
Те уже сняли с натруженных плеч и осторожно опустили на землю ствол тамаринда. Колдовской указатель, всю дорогу вырывавшийся из рук, тут же превратился в обычное бревно; чтобы он снова ожил, требовалось держать его вдвоем.
– А что такое заячий желудок? – спросил Гын Джу.
Он сдвинул маску в ожидании угощения. Поджарых зайцев Мрачный поймал на опушке леса рано утром, когда спутники еще спали.
– Очень скверная болезнь, когда не вылезаешь из отхожего места, – объяснил Мрачный. – Со мной такого никогда не было, но мама рассказывала.
Гын Джу покраснел так, что заживающие синяки стали заметней, а двое других снова захохотали и продолжили танец вокруг деревьев.
– Слышал, что сказал начальник? – выкрикнула Пурна. – По возвращении нас ждет уютный костерок и занимательные байки. Я хочу послушать про заячий желудок его матушки.
– И я, и я! – поддакнул Дигглби, и они умчались прочь, уже в который раз оставив Мрачного наедине с Гын Джу.
Те посмотрели друг на друга и разом отвели глаза.
– А что, если я искупаюсь? – сказал Гын Джу, когда лес погрузился в темноту. – Вода наверняка холодная, но все же теплее, чем подтаявший снег, по которому мы так долго тащились.
– Неплохая идея, – согласился Мрачный.
Возможность смыть накопившуюся в пути грязь была единственным очевидным благом, которое несла перемена погоды от привычного холода к раздражающему теплу.
– Ты не против, если я пойду первым? – спросил Гын Джу, и Мрачный прекратил раздеваться, замерев с плащом Чи Хён в руке. – Опасно вдвоем резвиться голыми и безоружными в воде, нужно, чтобы один сторожил лагерь и Принцессу. Или можно подождать, пока не вернутся остальные.
Из-за проклятой маски трудно было догадаться, что на самом деле происходит в душе Гын Джу. Его слова прозвучали почти заигрывающе, но Мрачному хватило ума понять, что это не намеренно. Возможно, юнец слишком застенчив, или ему не хочется видеть Мрачного голым.
– Да, конечно, – ответил варвар. – Я разожгу огонь, пока ты купаешься.
– А стоит ли рисковать? – Гын Джу повесил плащ на ветку дерева и расстегнул плечевой клапан строгого непорочновского костюма. – Не лучше ли дождаться друзей из разведки?
– Хочу, чтобы меня ждал готовый ужин и горящий костер, когда я вылезу из воды, – пояснил Мрачный, а затем, поразмыслив немного, решил еще раз пошутить: – Если тебе так будет спокойней, я могу помолиться Древним Смотрящим, чтобы здешние чудовища первым делом съели Пурну и Дигглби и чтобы мы успели помыться и заморить червячка, прежде чем их привлечет наш костер.
– Ла-а-адно, – протянул Гын Джу, у которого, похоже, с чувством юмора тоже было неважно.
Мрачный оставил невинное дитя в покое и отправился собирать хворост. Когда он наконец разжег костер с помощью огнива Дигглби и повесил тушки над огнем, стало уже совсем темно. Гын Джу вернулся к костру в новой маске, застегнутой на все крючки льняной рубашке и обтягивающих штанах, его длинные волосы были обернуты куском мягкой ткани. Полотенце – так это называли в удивительном купальном доме, куда повел спутников Гын Джу, когда выяснилось, что богатство Дигглби существует только на словах.
