Однако говорил он на непорочновском, сомневаясь, что Древние Смотрящие обрадовались бы, если бы он проклял свой клан на их родном языке.
– Кого в жопу? – перепросила Пурна, облизав потрескавшиеся губы длинным черным языком, и поднялась с того места, где ее сморил сон. – Я недослышала.
– Ммм, – сконфуженно промычал Мрачный.
– Ладно, это твое дело, – сонно проговорила Пурна и отошла в сторону. Когда прекратилось журчание, она добавила: – Теперь я на часах. Ничего не случилось, пока я дрыхла?
– Случилось, – ответил Мрачный, укладываясь и глядя сквозь невысокую завесу огня на спящего Гын Джу. – Но эта песня не из тех, которые можно перевести.
Глава 14
С тех пор как Доминго видел Ждун в последний раз, она стала еще менее доверчивой. Таоанский полковник подтащила стул к его кровати и осмотрела палатку так пристально, будто в ней могли прятаться шпионы. То, что она вообще согласилась приехать во вражеский лагерь, уже было актом беспрецедентной смелости, особенно после того, как ее попытку разгромить кобальтовых сорвал гигантский демон-опоссум, крушивший все и вся. Но, как сказал Доминго генералу Чи Хён, если приманка хороша, то клюнет даже самая осторожная птица.
Хьортт удивленно заморгал, как будто только сейчас узнал гостью, сидевшую возле его смертного одра, и закашлялся, изображая крайнюю слабость.
– Во имя знамен лорда Блика, что с вами сделали?! – воскликнула Ждун, похоже обеспокоенная не столько состоянием здоровья Доминго, сколько ловкостью, с какой кобальтовые его так унизили. – Они утверждали, что вы сломали позвоночник в бою и поэтому не смогли приехать на переговоры, но я не поверила. Иначе уже давно была бы здесь.
– Это правда, – ответил Доминго со стоном, который дался ему без особого труда, несмотря на то что спина, в отличие от других раненых частей тела, уже пошла на поправку. – Как я и писал вам в своем первом письме две-три недели назад.
– Вы же знаете, как это бывает, – беззаботным тоном сказала Ждун. – Такие вещи очень легко подделать, и пока мы не обговорили условия перемирия с кобальтовыми, я не могла рисковать. Ради вашего же блага я должна быть осторожной.
– Разумеется. – Впервые за долгую совместную службу Доминго сдержал гнев и не накричал на Ждун за всю чушь, которую она несла. Для этого еще найдется время, если он не убедит ее согласиться на предложение. И хотя Хьортт заранее знал ответ, он все же спросил: – Что помогло вам решиться?
– Конечно, ваше последнее письмо. – В подлинности которого она, вероятно, тоже сомневалась, но не важно, не важно. Ждун достала портсигар, такой же блестящий, как медали на ее груди, и еще пуще сверкающий парадный кинжал, отрезала кончики коротких светлых сигар и протянула одну Доминго. – Ваши заверения в том, что Чи Хён стремится вести войну по правилам, убедили меня, что я могу спокойно побеседовать с вами в лагере кобальтовых. Кроме того, мы только что заключили перемирие, и для генерала это единственный шанс выбраться отсюда живой. Она не совершит такую монументальную глупость, как попытка взять меня в заложники.
– Именно так, – согласился Доминго с облегчением, пересилившим раздражение от пустой болтовни. – Никогда бы не подумал, что это случится, но большой опыт совместных операций с другими полками научил меня отбрасывать мелкие разногласия ради решения более важных проблем, особенно в борьбе с чрезвычайно опасным противником.
– Как вы сказали? – Ждун зажгла спичку о раму койки и дала Доминго прикурить. – Более важные проблемы? Чрезвычайно опасный противник?
Доминго помедлил, дав сигаре разгореться, а себе успокоиться. Не хватало только рявкнуть что-нибудь сгоряча и поссориться с Ждун. Удовлетворение, едва начавшее растекаться по его усталым костям, тут же развеялось вместе с дымом сигары. Он тянул время, возясь с тубаком, сколько это было возможно. Наконец тихо спросил:
– На каких условиях вы намерены заключить перемирие с кобальтовыми?
– Уже заключили, – поправила Ждун, тоже чертовски медленно раскурив сигару.
– Уже?
– Перед тем как прийти сюда, я встретилась с генералом Чи Хён в ее палатке и поставила подпись на пергаменте. Завтра в это же время вы окажетесь среди друзей, так же как и другие пленные имперские солдаты. Взамен мы позволим кобальтовым свободно пройти через наши позиций. Выигрывают все.
Обычная сделка, но как же это далеко от того, на что рассчитывал Доминго. Приняв его замешательство за разочарование, Ждун наклонилась так близко, что он различил запах чеснока в густом аромате сигарного дыма.
– Не волнуйтесь, старый лев, я не дам лисице сбежать со двора. Я согласилась не препятствовать прохождению кобальтовых мимо нашего полка, но ничего не обещала насчет Второго Мешуггского. Подкрепление подойдет самое позднее через два дня, и мы зажмем врагов в тиски – им некуда отступать, вдали от Врат они не вызовут монстра, так что мы скосим их как траву. Перемирие сегодня, отступление завтра, а что их ждет на третий день? Полный разгром, и ни хрена больше!
Доминго с хрустом перекусил конец сигары, так что посыпались крошки.
Ждун сдвинула брови:
– Говорю же, не нужно беспокоиться, вы получите свою долю славы. Ведь вы в какой-то степени помогли провести переговоры, и, если настаиваете, я разрешу освобожденным солдатам Пятнадцатого участвовать в расправе. Хотя вряд ли они сейчас в состоянии…
– Условия перемирия… – начал Доминго, неловко вытолкнув языком сломанную сигару на покрытую бурыми пятнами ладонь. – Условия заключались в том, что вы должны объединиться с кобальтовыми. Необходимо спасти империю от Вороненой Цепи. Самая страшная угроза…
Теперь уже Ждун выглядела столь же потрясенной и разочарованной, как только что – Доминго.
– Те совершенно бредовые условия, которые мы отклонили? Измена присяге и совместный поход с кобальтовыми? Вторжение в Самот, нашу центральную провинцию, и захват Диадемы, столицы империи? Свержение багряной королевы и Черной Папессы, а затем провозглашение слащавого золотого века всеобщей любви и братства? Неужели вы всерьез считаете, что мы могли принять такие условия?
Разумеется, она не могла. Доминго и сам бы не принял на ее месте. Была ли вообще хоть малейшая надежда?
– Поверьте, Ждун, я понимаю, как странно это звучит. – Доминго чувствовал себя круглым дураком, но должен был убедить ее, заставить выслушать, ибо нуждался в ее согласии, как никогда ни в чем не нуждался за свою долгую военную карьеру. – Но факт есть факт: Черная Папесса И’Хома подняла мятеж против Короны. Она принесла в жертву весь мой полк, чтобы вернуть Затонувшее королевство и одни только демоны знают, для чего еще. Необходимо остановить ее, пока не поздно.
– Уже поздно. – В хмуром взгляде Ждун мелькнуло отвратительное сожаление, с каким в последнее время смотрели на Доминго все его подчиненные. – Индсорит больше не королева. Черная Папесса арестовала ее.
