Алекс встал между нами, закрывая меня своим телом.
— Что надо?
— Ничего. Слышал, что у тебя неприятности. Решил лично заверить, что я тут ни при чём.
— Служба безопасности во всём разберётся.
Вульфф усмехнулся.
— А когда-то тебе было достаточно одного моего слова.
— Когда-то мы находились по одну сторону баррикад.
Блондин обошёл Алекса.
— Твоя жена? Слышал. Поздравляю. Я Эдвард, Эдик, русский немец. — Он заговорил на родном языке: — Когда-то мы с вашим мужем, сударыня, были очень близки, просто не разлей вода.
— И что же помешало такой крепкой дружбе?
Блондин отошёл на шаг.
— Кто же, сударыня. Думаю, ваш муж сможет поведать вам эту печальную историю. А я провёл в воздухе шестнадцать часов, и единственное, чего хочу, так это промочить горло. — Он вынул из кармана визитку и протянул мне. — Всегда к вашим услугам.
Алекс перехватил кусочек золотистого картона и, смяв его, засунул себе в карман.
— Держись подальше от моей жены, Змей.
— До встречи, Лев!
Блондин направился в зал.
В машине мы молчали. Я видела, что случайная встреча основательно подпортила настроение мужу.
— Хочешь мне что-нибудь рассказать?
— Нет. Не сейчас.
Я решила не приставать с вопросами. Саше требовалось время, чтобы успокоиться.
Глава 13
Утром муж разбудил меня лёгким поцелуем.
— Я в офис. Постараюсь быть пораньше. Ты не скучай. Если захочешь прокатиться по магазинам, скажи Николаю или Егору. Да, от охраны не сбегай и платье не вздумай возвращать в магазин. Оно тебе очень идёт.
Надо же, Егор уже успел наябедничать про платье. Интересно, а про неприятность в салоне он тоже рассказал?
Повалявшись в постели ещё час, я решила одеться и выпить кофе.
Работа в доме уже кипела. Милые близняшки вытирали пыль, из кухни доносились восхитительные ароматы свежей выпечки, а во дворе Воронцов громко отчитывал ребят из службы охраны. Я пошла на запах сдобы.
— Доброе утро!
Повар вздрогнул и чуть не уронил поднос с румяными рогаликами.
— Доброе утро, мадам Анна!
— Жерар?
— Да. Вы запомнили?
Странно, как я могла не запомнить имя повара? Для девичьей памяти я была старовата, а для склероза слишком юна.
— Мне бы кофе. Я могу сама сварить, где взять турку?
Повар посмотрел на меня как на умалишённую.
— Сварить? Что вы! Я мигом всё сделаю. Какой предпочитаете? На песке, по-турецки, со сливками, а возможно, вам понравится французский вариант с мороженым и пышной пенкой?
Я улыбнулась.
— Просто чёрный и очень крепкий.
Жерар тут же достал всё необходимое и приступил к таинству приготовления.
— В следующий раз предупредите девушек, в котором часу вам подать завтрак. Они будут сервировать стол в столовой или поднимут поднос в вашу спальню.
— Ну нет! Во-первых, я не завтракаю, а во-вторых, могу выпить чашку бодрости и на кухне, если не помешаю, конечно.
Повар округлил глаза.
— Не завтракаете? А кому я пёк круассаны?
Я виновато улыбнулась и взяла тёплый рогалик. Выпечка была волшебной, сладкой, сдобной, с запахом ванили и корицы. Мягкий шоколад внутри заставил моё сердце пропустить удар.
— Потрясающе! Ничего вкуснее никогда не ела.
По довольной улыбке Жерара я поняла, что заставила его профессиональное эго сиять от счастья.
Егор явился на запах кофе и, вежливо поздоровавшись, уселся напротив.
— Какие на сегодня планы? Рестораны? Бутики?
Я тяжело вздохнула, перейдя на русский:
— Скажите, за что вы меня так не любите? Видимо, считаете охотницей за деньгами?
Воронцов хищно улыбнулся.
— Жерар! Выйди на пять минут. — Когда дверь за поваром захлопнулась, начальник службы безопасности впился в меня пронзительным взглядом. — А это не так?
— Не так. Я оказалась здесь не по своей воле. И, смею заверить, когда истечёт срок контракта, вернусь домой, не востребовав с господина Мажарова ни единого цента. Более того, я собираюсь погасить свой долг. Не сразу, по частям.
— О каком долге вы говорите?
— А вы не знаете? Мой сын разбил машину Александра Сергеевича. За рулём был Женя. Вот так мы и познакомились.
Воронцов был озадачен. Его уверенность в моей алчности дала трещину.
— Тогда не понимаю, что лично вы выигрываете от контракта?
Что? Я и сама не знала.
— Не могу ответить. Нужно время, чтобы разобраться в себе. Но так или иначе, я собираюсь вернуться в Россию, когда истечёт срок договора.
Егор потягивал кофе и молчал. Я пододвинула к нему блюдо с круассанами.
— У меня есть к вам одна просьба.
Воронцов поднял глаза.
— Больше двадцати лет назад мой отец бросил нас с мамой и обосновался где-то тут, в Нью-Йорке. Всё это время мы не общались. А недавно, после злополучной аварии, я решила позвонить ему и попросить помочь деньгами.
— И что?
— Мой отец умирал. Он сказал, что я даже не успею прилететь повидаться с ним. В общем… Я бы хотела узнать, жив ли он. Поможешь?
— А почему сама не позвонишь? — Егор незаметно перешёл на «ты».
Я пожала плечами.
— Во-первых, мне страшно. А во-вторых, думаю, его новая жена примет меня за охотницу.
— Охотницу?
— За наследством. А мне не нужно это наследство.
— Имя, фамилия. Игорь Данилов?
— Нет. Даниловой я стала по мужу. Игорь Петрович Одинцов.
Воронцов поднял брови.
— Игорь Одинцов? Он твой отец?
— Да. Ты знаешь его?
Егор присвистнул.
— А ты богатая наследница. Игорь был одним из компаньонов Александра Сергеевича. Кстати, твой отец строил верфи.
— Что? Глупости! Когда-то он закончил дорожно-строительный. Но ни одного дня не проработал по специальности. Он был идейным руководителем, а не узким специалистом. Наверное, ты перепутал.
Воронцов достал телефон и, провозившись с минуту, показал фото из Интернета.
— Он?
Я взяла сотовый и поднесла экран ближе к глазам. На меня смотрел седой, немного полноватый мужчина с печальными глазами. Да, столько времени прошло, но это был он, мой сбежавший родитель.
