Я это ребятам на выходе постарался объяснить, но они умотались и вряд ли что-то слышали.
А с другой стороны – сходили, без проблем вернулись, квадратик на плане заштриховали… паёк отработали, да… Что ещё надо для счастья?
Я почему-то совсем не беспокоился о Рыбе. Не было у меня никаких сомнений, что с ней всё в порядке. Ну, такой человек – её в печь посади, она угольки продаст, в котёл брось – похлёбку съест. Только вот с комиссаром маху дала…
Хотя кто бы на такого не повёлся? Легендарный подпольщик Копыто Смерти, бежавший раз из тюрьмы и раз из-под расстрела, в дни Бессмертной Революции с маленькой группой взявший штурмом Департамент общественного здоровья и собственноручно расстрелявший офицеров, которые жгли документы – впрочем, от пожара это всё равно не спасло… Сразу после этого возглавляемый им отряд разгромил поместье Бишара Бидри по кличке «Шурин» – все эти «отцы» жили под кличками, причём люди выбывали, а клички оставались прежние, как будто ничего не изменилось… – поместье было комфортабельным укрепрайоном, который по правилам следовало бы брать парой штурмовых батальонов при хорошей артиллерийской поддержке, а Копыто имел только двадцать шесть бойцов с пятью допотопными гранатомётами… всю эту информацию притащил наш «генеральский десант», будь он неладен, и толку мне от численности и вооружении отряда, когда я не знаю, как именно проходила операция? И никто не знает, вот в чём загадка… Сразу после столь славной победы Мемо получил назначение в Горный край – и вот здесь он развернулся… Не сразу, нет. Первый месяц было даже хорошо: наладили снабжение, пристроили сирот – в основном по окрестным фермам, некоторых вывезли в центральные области, – и вообще стали налаживать жизнь. Госпиталь развернули…
Как там у них с Рыбой роман протекал, я не знаю. Наверное, стремительно. Поскольку Рыба – сторонник быстрых решений и простых ходов. И в профиль она очень даже ничего…
Возможно, она и мужа заразила вот этой склонностью к простым ходам и быстрым решениям. Потому что он, столкнувшись с жадностью мужичков – а где вы видели нежадных мужичков? – не придумал ничего лучше, чем начинать брать силой. Раза два у него получилось. Это было даже красиво: колонна грузовиков с пулемётами, флаги Республики, транспаранты, суровые мужчины и женщины в рабочих спецовках и винтовками, и снова работает мельница и городская пекарня, снова в магазинах продают кур – и не за деньги даже, а за синенькие такие чеки мэрии… Сама Рыба в эти дни билась над обустройством госпиталя – прислали уйму нового оборудования, на котором некому было работать. Однако же именно она предупредила Лимона, что готовятся аресты тех, кто активно участвовал в «незаконных вооружённых формированиях», возникших после Чёрных дней… а кто в них не участвовал, если не считать забытых в шахте солекопов? Тогда это был просто способ выживания… Впрочем, сам я перешёл на нелегальное положение намного раньше – просто на всякий случай; наверное, что-то предчувствовал. А ребятишки сумели выскользнуть буквально в последние секунды – и, конечно, выскользнули не все. Человек сорок разместили в палатках на старом Пандейском рынке, огородив его колючей проволокой…
Тем временем экспедиции за курятиной мужичкам надоели, сначала была предупредительная стрельба, республиканцы намёков не поняли, и тогда в одно прекрасное утро кастрированный водитель с отрезанными ушами привёл в город грузовик с четырнадцатью трупами, подвешенными на крюках на манер свиных туш.
Комиссар Грамену тут же отдал приказ о карательной экспедиции…
Так началась Фермерская война, быстро приведшая к возникновению Малой империи.
В одном из боёв монархисты захватили санитарный отряд республиканцев. Озверение тогда было такое, что всех медиков могли на месте перестрелять, а то и чего похуже учинить, но совершенно случайно мимо проезжал отряд Лимона. Он-то и увидел среди пленных Рыбу.
Отогнать мужичков оказалось непросто, но ребята справились.
Я узнал о происшествии на следующий день… и да, поторопись я тогда – могли бы наконец свидеться. Но не удалось. Я иногда даже думаю, что чего-то испугался и поэтому промедлил… А потом её и ещё нескольких медиков обменяли на кого-то из наших. И так неудачно обменяли, что буквально через неделю геройского комиссара взяли в узы, как это называли классики, и вскоре прислонили к стенке, – а Рыбу совершенно безвинно погрузили в арестантский вагон и отправили на восстановление Южного шоссе…
Но вот выплыла Рыба и из этого водоворота. Для того, чтобы сходу угодить в новый. Ну что же, жизнь у нас такая…
Справляемся же как-то.
Рыба
Здешнее полосатое небо угнетало неимоверно, ребята говорили, что привыкаешь, но по-моему они просто медленно сходили с ума. Я бы точно сошла.
Главное, что эти светящиеся полосы ещё и плывут, и ворочаются…
В общем, я по возможности старалась днём оставаться под крышей. Тем более, что прикорнуть лучше было днём. Днём Дину был поспокойнее. Ночью начинал метаться.
Несколько раз мне казалось, что – конец. Всё расползается, как загноившаяся рана. Но каждый раз как-то удавалось удерживать ситуацию, замирать на самом краешке и потом отползать, отползать – и снова срываться. И снова удерживаться.
Кончались жидкости для переливания. Я их экономила как могла, но они всё равно кончались. Совместимая кровь была только у троих – и они, конечно, рады были бы выжать её из себя до капли, так что пришлось объяснять, почти не кривя душой, что свежей крови переливать много нельзя, опасно, начнёт сворачиваться, и тогда… А спасали, конечно, новый антибиотик, который появился только в этом году, да сопротивляемость организма – Дину говорил, что она досталась ему от отца, а я не стала рассказывать, как её заполучил Чаки. И другой Дину, Князь. И я сама…
Мы трое, кому доктор Мор вводил препараты из крови Поля. И, наверное, сам док, старая сволочь.
Князя волшебная кровь не спасла. Не знаю про Чака – только слышала, что он в гражданской войне уцелел и осел где-то в наших краях, хотя и не в самом Бештоуне. А вот меня спасла точно, и не один раз: я подхватила бубонную чуму на пересылке, но выжила, я подхватила тиф в лагере – и отделалась только облезшей шкурой, я загремела на две недели в штрафной барак, где ледяная вода стояла по щиколотку и спать можно было только в ней – и я спала, и вышла живой…
В общем, на эту свою волшебную кровь я в основном и надеялась – надеялась больше, чем на умения и на новые антибиотики, которые, вообще-то, были отменно хороши.
Свойства её, конечно, могли передаваться и по наследству – или не могли; проверить же никакой возможности не было. Дети Поля затерялись в войне, мы с Князем оказались тупиковыми сучками эволюции, и только Чак украсил мир двумя своими отпрысками, один из которых и есть объект научного интереса… или субъект?…
В голове возникла плавная лёгкость, как после бутылочки хорошего вина, и я вытащила иглу из вены. С каждым разом я начинала ощущать кровопотерю всё раньше и раньше, вот и сейчас набралось… я посмотрела на бутылочку… да нет, нормально набралось.
