Я думаю, она и про скорчер знала, куда я его спрятал. Я ей не говорил, но зуб даю: знала. Был он зарыт в погребе у Мойстарика – и хотя, зарядившись, скорчер перестал вокруг себя вымораживать воздух, продукты в погребе всё равно хранились куда лучше, чем прежде.
Яррики – они такие. Всё в дом.
Нет, вряд ли Рыба направилась отсюда в Бештоун (хотя для дурной собаки вокруг света – прямой путь) – а вот до последних расположений Лимонова отряда здесь совсем недалеко…
А с другой стороны – ну зачем ей негодное оружие?
Хотя интересы Рыбы просчитать невозможно. Вот невозможно, и всё.
Радио, должен заметить, так и не включилось. И что там за важное правительственное сообщение… Впрочем, это могло мне и присниться.
Но радио-то так и не работало с тех пор…
Потом все мысли перестали помещаться в моей бедной голове, и я тупо уснул.
Разбудил меня Князь.
– «Вставляй свой ключик, молвила мне фея!» – пропел он мне на ухо.
Я привстал.
– Кому?! Не вижу…
– Не «кому», пошляк вы этакий, а «куда». В опере, которую вы, сударь, благополучно забыли, речь шла об отпирании стальной волшебной двери, а вовсе не стальных волшебных трусов.
– Да? – удивился я. – Я вообще про трусы впервые слышу. Думал, «ключик» – это в переносном смысле…
– Да у нас всё в переносном, – сказал Князь. – Утро. Выходить скоро.
– Тебе сказали?
– Естественно. Давай шевелись. Пописать – и жрать. Может, через полчасика туман рассеется. А не рассеется, так пойдём.
Туман… Снаружи было теплее, чем вчера, но зато промозгло. И да, настоящий туман из Долины. Он кажется немного маслянистым. И ещё он чем-то пахнет, а чем – не понять. Покойник Руг говорил, что сукровицей. А мне так кажется, что прелым чем-то и горелым. А кто-то говорил, что пахнет тем, кого какая судьба ждёт. Руга зарезали. Меня, надо понимать, сожгут…
На площади было совсем мало машин. Куда их отправили? Зачем?
Мы с Князем молча закинулись завтраком – каша с мясом и горячий крестьянский кисель, приправленный сгущёнкой – и пошли на площадку для сборов. Четверо солдатиков и капрал нас ждали. Все они были незнакомые мне. Я посмотрел на Князя. Он понял мой взгляд и помотал головой.
Странно.
Капрал выступил вперёд и доложился. Фамилия его была Ошш. На вид ему было лет сорок, и похож он был не на капрала, а на разжалованного гвардейского старшего майора…
– Ходили в Долину? – спросил я.
– Никак нет.
Определённо что-то происходит, сказала мне на ухо моя птичка-кигикалка. Я кивнул…
Рыба
Сговорились на двух сутках. Двое суток я ещё полечу Дину, а потом метнусь обратно в лагерь – выручать Чака. Что он там вообще делает, собачий сын?…
Тоже, наверное, прибежал спасать Дину. Что же ещё?
Вечно вот так…
Похоже, что перитонит мы задавили, из дренажей ничего не шло, и беспокоил меня только шов, рубец – воспаление не спадало, местами ткани размягчались, но абсцедирования пока не наступало… а значит образование флегмоны всё ещё было вполне реальным, а если будет флегмона, то без меня ребятишкам придётся очень трудно…
В общем, я разрывалась пополам.
Шило смотался к лагерю и понаблюдал за происходящим в бинокль. Он действительно увидел дядьку, похожего на Чака, только сильно постаревшего (что не удивительно); дядька несомненно был на свободе и что-то втирал выстроившимся солдатикам.
Но, как мы все знаем, свободу потерять легче, чем невинность.
Я заставила себя считать, что сейчас самое главное – готовый нарвать рубец. Всё прочее подождёт.
Правда же, бабушка?…
Дину много спал, но теперь это был почти здоровый сон. Да, его бросало в пот, да, он метался и бормотал, но всё-таки он просто спал. Если что, его можно было разбудить в любой момент.
– Отдохните, – сказала мне Эрта. – Мы подежурим.
От девчонок остались кожа да кости. И ещё глазищи.
– Нет ли у вас здесь вина? – спросила я. – Красного?
Они переглянулись. Потом Зее сказала:
– Вы только никому не говорите…
– Могила, – поклялась я.
Она ушла и через пять минут вернулась со свёртком. Я сняла бумагу. Обнаружились две совершенно чёрные бутылки непривычной формы и с осургученными горлышками. Этикеток не было, на сургуче выдавлены были вычурные пандейские буквы.
– Откуда это? – не поверила я своим глазам.
– Да… так… – Зее вдруг запунцовела.
– А ты расскажи, – сказала ей Эрта.
Я отковыряла сургуч. Штопора не было. Я взяла с полки затупившийся скальпель, который использовала для технических нужд, и зажим – и, действуя этими нехитрыми инструментами, провернула и вытащила пробку. Закружился сногсшибательный аромат.
– Давайте кружки, девочки.
– Нам… нам нельзя!
– Вам по чуть-чуть. Даже не заметите – а сил прибавится.
Я капнула им на донышко, себе на три четверти.
– Здоровье его величества.
И мы очень серьёзно, стоя, отсалютовали кружками и сделали по глотку.
Вино было сладким, как ликёр. И крепким. И немыслимо вкусным.
Чем-то похожим угощал меня покойный Мемо в период стремительного ухаживания… Впрочем, нет. То было попроще.
Совершенно незаметно оказалось, что мы с Зее сидим обнявшись и льём слёзы, а Эрта испуганно на нас смотрит и время от времени убегает – наверное, посмотреть, как там больной…
История вина была такой: вскоре после разгрома императорской армии и отхода отряда Лимона сюда, в Долину, появился Гор, вольный старатель и контрабандист. Он-то и привёл изнемогающий отряд в это странное место, которое называл Воронкой. Здесь было тепло, здесь стояли дома и были благоустроены удобные сухие пещеры, здесь имелась еда, вода, топливо. Отсюда куда-то вели тайные ходы. Гор знал некоторые из них, он ходил в Пандею за сутки и в фермерский край за двое. Он был весел, смел, красив и таинствен. Зее втрескалась в него со всей щенячьей непосредственностью. Нет, ничего такого не было, просто… Просто. Лимон мрачнел, дёргался – и наконец отправил Гора и ещё двоих в Пандею, договариваться об убежище. Их долго ждали, но они не вернулись. Среди ушедших был Сапог, я его хорошо помнила. По пропавшим погоревали; впрочем, на фоне недавних огромных потерь эта потеря была какой-то стёртой, усталой. А потом однажды Зее проснулась среди ночи от разговора за занавеской. Они жили в пещере – вот тут, совсем рядом. Голос ей показался знакомым. Она выглянула – в кухоньке-прихожей сидел Лимон и курил. А кто-то большой и косолапый, в брезентовой накидке с капюшоном, как раз выходил наружу. И Зее показалось, что это Сапог. Кто тут был? – спросила она Лимона, и тот вдруг замялся, потом назвал одного из бойцов, но Зее всё равно казалось, что она со спины узнала именно пропавшего Сапога. А потом в кладовке она нашла санитарную сумку с дюжиной вот этих вот бутылок, обвязанных картоном и переложенных газетами. Лимон сказал, что их принёс Гор в свой предпоследний поход в Пандею. Но Зее знала бы, потому что Гор… в общем, знала бы. И потом она всё-таки немножко понимала пандейские буквы и цифры, и газеты были совсем свежие… Но она не стала ни о чём допытываться, потому что Лимон сразу начинал злиться. Вот так…
