Конни зажала трубку плечом и открыла входную дверь. Прислонившись к косяку, она стала рассматривать круг. Глициния, оплетавшая фасад дома, уже отцвела — цветки завяли и поблекли, издавая сладковатый аромат. Круг с латинской надписью и буквами x оставался нетронутым и непостижимым.
— Похоже на то, — сказала Конни, проводя пальцем по выжженному следу.
— И ведь только потому, что раньше мы ничего подобного не видели, — продолжала Лиз. — Смотри, там несколько раз назван Бог, только по-разному. Alpha и omega указывают на то, что Бог — это начало и конец всего. Agla — древнееврейский акроним непроизносимого имени Бога, это ты мне сама сказала. A Dominus adjutor meus — «Господь, мой заступник», а может, «Бог, мой помощник». Что получается? Имена Бога на латыни, иврите и греческом написаны и призыв к Богу о помощи. А что вокруг?
— Буквы x, — сказала Конни.
— Или кресты, — торжествующе провозгласила Лиз. — Греческие православные кресты вписываются не в прямоугольник, как современные, а в квадрат.
У Конни широко раскрылись глаза. С круга как будто сняли темную вуаль угрозы и опасности, а символы преобразились и засияли совершенно новым значением.
— Черт! — ворвалась в ее мысли Лиз. — Побегу, а то опоздаю. Слушай, у тебя есть «Суеверия: их вещественная сторона» Лайонела Чендлера?
— Думаю, да, — сказала Конни. — По крайней мере я их читала к экзамену.
— Вот и проверь мою гипотезу. Мне все больше кажется, что круг призван защитить, а не напугать. Конечно, кто это сделал, понятнее не станет, но, может, хотя бы разберешься со значением.
Конни секунду-другую вглядывалась в круг.
— Лиз, — наконец сказала она, — ты гений.
Подруга вздохнула.
— Скажи это моим ученикам. Я вот думаю дать им контрольную без предупреждения, пусть помучаются.
Конни положила трубку на рычаг и посмотрела через открытую дверь в сад. Арло копался в колючих зарослях, подергивая хвостом от напряжения. Скрестив на груди руки, Конни наслаждалась ощущением спокойствия, разлившимся по телу, и чувствовала, как отступает тревога. Телефон зазвонил снова, и Конни сразу сняла трубку — наверное, Лиз хочет еще что-нибудь сказать.
— А ты не опоздаешь? — поинтересовалась Конни, не здороваясь.
В трубке помолчали, потом кашлянули.
— Это Конни Гудвин? — спросил женский голос.
По тону Конни поняла: случилось что-то ужасное.
— Да, — ответила она. Мыслями она метнулась к Грейс, но мгновенно в сознании предстала картина: Грейс дома, водит руками над коленом одного из своих пациентов. Все в порядке. — Кто это?
Женщина ответила не сразу. На заднем плане что-то объявили по громкоговорителю, Конни не могла разобрать слова, но женщина явно внимательно выслушала, прежде чем продолжить разговор.
— Конни, это Линда Хартли, — сказала она. — Мама Сэма.
Конни услышала, как к Линде подошел какой-то мужчина и что-то сказал. Линда, видимо, прикрыла трубку рукой, и Конни услышала только ее приглушенный голос: «Как он?» И потом: «Хорошо». Отняв руку от трубки, Линда сказала:
— Он просил меня тебе позвонить. Он… — Она сглотнула.
— Где он? — крикнула Конни, хватая сумку и нашаривая в ней ключи от машины.
Она не помнила, как доехала до больницы. Наспех припарковав где-то машину, бросилась через раздвижные стеклянные двери, на ходу засовывая ключи в карман джинсов. Следуя указателям, Конни мчалась по серо-коричневым больничным коридорам к приемному покою. Едва не падая на поворотах, она добежала до лифта, где дрожащей рукой нажала кнопку. Выскочив из него, она пролетела еще один серый коридор, вдоль стен которого на каталках сидели старушки в больничных сорочках. Ни одна не подняла на Конни глаз. По громкой связи что-то объявили, и мимо девушки пронеслась усталая молодая доктор со стетоскопом на шее. Конни еще раз свернула за угол, подчиняясь интуиции.
Ноги сами остановились перед рядом обшарпанных коричневых стульев, на одном из которых сидела приятная женщина в растянутом кардигане, простых удобных туфлях и с большой сумкой на коленях. Она смотрела в пол, как будто видела сквозь него что-то невидимое другим. Конни помедлила, но женщина подняла голову и улыбнулась девушке — грустно и тревожно.
— Линда?
— Ты, наверное, Конни. — Она подала девушке мягкую безвольную руку. — Сэм мне говорил, что ты красивая — так и есть, — добавила она, слабо улыбаясь.
Конни опустилась рядом с ней на стул.
— Мой муж сейчас разговаривает по телефону-автомату, — сказала Линда, бросив взгляд в другой конец коридора. — Знаешь, он будет очень рад тебя видеть.
Конни не поняла, кто именно — муж или Сэм, но решила не спрашивать. В свете люминесцентных ламп волосы Линды стали мрачно-серыми. Конни сжимала и отпускала ремень сумки. Она чувствовала, что Линда Хартли ей понравилась бы, с ней можно было бы выпить чашку чая на кухне. Конни заметила улыбчивые морщинки в углах глаз — совсем как у Сэма. Тут Линда сказала:
— Слава богу, что он сломал только ногу. — Она обхватила себя за локти. — С такой высоты мог бы разбиться насмерть…
— Так что все-таки случилось? — спросила Конни. В этот момент к ним подошел серьезный мужчина в вязаном жилете и вельветовых брюках. Он сел рядом с Линдой и положил руку ей на колено.
— Сказали, что минут через десять его перевезут в палату. Он еще не совсем отошел от наркоза, но нам можно будет к нему зайти.
— Хорошо, — сказала Линда. — Майк, это Конни. Подруга Сэма.
Она показала на девушку, мужчина кивнул. Конни натянуто улыбнулась ему, как раз размышляя, что именно Сэм успел рассказать про нее родителям.
— Он сегодня работал на лесах, красил, — сказала Линда, тяжело вздохнув. — И почему-то на нем не было страховочного троса…
— Он упал, — вмешался Майк, — с высоты, по крайней мере, двух этажей. Ему сейчас вставляют спицу в ногу.
У Конни внутри все перевернулось. Она вспомнила утро, снова увидела улыбающегося, перемазанного зубной пастой Сэма. Как хотелось дотянуться до него, схватить за руку… Вокруг нее словно сгустилась темнота — как она могла не почувствовать, что ему грозит опасность?! Глупости, — сказала она себе. — Откуда ты могла знать, что он забудет про страховочный трос?
— И зачем он только пошел на эту работу?
Отец Сэма сжал челюсти, и на скулах заходили желваки.
— Майкл. — Линда успокаивающе положила свою руку поверх его.
Все трое сидели и ждали. Прошли две медсестры, разносившие по палатам еду… Прохромал уборщик в комбинезоне, чуть не опрокинув ведро с водой… Женщина средних лет с горестным лицом провезла кресло-каталку, на которой сидел морщинистый старичок в полосатой пижаме с темными пятнами на лысой голове… В коридоре без окон, со слепящими люминесцентными лампами время не ощущалось. Конни не знала, сколько они ждали, но, наконец, к ним вышел серьезный молодой врач и сказал:
