— О чем ты думаешь? — спросила она.
Фантом улыбнулся. Вытащив ключ из лежавшей на полу Библии, он показал его Конни и растаял в темноте.
В эту же секунду с сознания девушки словно спала пелена.
— Мне было интересно узнать, чью историю я здесь найду, — сказала она, глядя на то место, где только что стоял ее фантом. — Ключ и Библия ответили на мой вопрос, хотя я его даже не задавала!
Конни обхватила себя руками, силясь удержать бешено скачущее сердце.
— Все дело в словах, — прошептала она и кинулась к бабушкиному столу; за ней суетливо засеменил Арло. — Но, видимо, не только в них. Ведь Сэм читал латинскую фразу, и не сработало.
Она села, лихорадочно соображая. Затем взяла книгу о суевериях и стала просматривать недочитанную страницу в надежде отыскать подсказку. Конни пропускала многочисленные примеры гаданий с ключом и Библией в позднем Средневековье и раннем Возрождении и вдруг, через три страницы, наткнулась на следующее:
«Еще один распространенный народный способ гадания, столь же неточный, но доступный всем вне зависимости от социального уровня, назывался «Сито и ножницы». Он состоял в том, что на раскрытые ножницы ставили сито и задавали вопрос. Если сито опрокидывалось, то, как и в случае с ключом и Библией, гадающий считал это положительным ответом. Ведутся споры, можно ли связать появление этого метода гадания со стоимостью ножниц: несмотря на то, что это обычный предмет домашний утвари, он стоил немало и был сложен в изготовлении. Ножницы ценились в Новом Свете, где их местное производство началось достаточно поздно. По некоторым сведениям, этот способ использовался для нахождения пропавшего имущества и особенно для установления личности вора — в эпоху, когда еще толком не существовало официальных каналов раскрытия и наказания мелких преступлений».
Конни откинулась на стуле и, подтянув колени к подбородку, медленно вздохнула. Она вспомнила о Сэме — таком беззащитном и одиноком, надолго застрявшем на больничной койке. Подумала о Грейс — как она смогла жить дальше после того, как без вести пропал Лео? Как ей удавалось смотреть в будущее, даже не зная, что с ним сучилось? Конечно, тогда была война, люди пропадали. Волна скорби поднялась в груди у Конни, когда она представила мать — ей двадцать один год, учеба близится к завершению. Она ждет… Сколько она ждала, цепляясь за последнюю надежду, пока, наконец, поняла, что ждать уже нечего?
Конни приняла решение.
— Пойдем, — сказала она собаке и направилась на кухню. Арло потрусил за ней.
Немного порывшись в залежах, Конни откопала старый зеленый дуршлаг семидесятых годов с облупившейся эмалью и заржавевшие садовые ножницы, которые привела в чувство несколькими каплями растительного масла.
— А дуршлаг может считаться ситом? — в воздух спросила Конни.
Арло путался под ногами, пытаясь заглянуть ей в лицо, но вопрос был задан не ему. Может быть, Конни надеялась почувствовать, что ответила бы бабушка. Увлеченным кулинаром старушка не была. Если не считать бутылок и банок, выстроившихся по полкам, кухня была на удивление пустой. Две большие ложки. Один нож, и тот тупой. Одна чугунная сковородка. Конни улыбнулась. Грейс когда-то жаловалась, что бабушка кормила ее плавленым сыром, крекерами, консервированной свеклой и острой ветчиной. Конечно, зачем для этого кухонная утварь.
— Хорошо, — сказала она вслух, оглядевшись.
Для такого эксперимента требовались более драматические декорации, чем кухня с дешевой дверью и веником, забрызганным воском. Но на кухне Конни чувствовала себя более уверенно. Неяркий свет масляной лампы освещал маленькое помещение, и хотя дальние уголки оставались в тени, у Конни было ощущение уютного, подвластного ей мирка.
— Ладно, — сказала она.
Открыв ножницы под прямым углом, она аккуратно поставила дуршлаг на лезвия. Затем медленно отпустила руку, держа ножницы только за одну ручку. Теперь надо задать вопрос. Она вспомнила, как случайно подслушала Линду.
— Если в ближайшее время не будет помощи, — решилась она, — Сэм умрет?
Уже знакомое жжение и покалывание из ладони пробежало до плеча и со жгучей болью бросилось в пальцы, державшие ножницы. На дне дуршлага вспыхнуло голубое сияние, рассыпая в стороны маленькие молнии. Две или три из них вырвались наружу, долетели до раковины и, отразившись, метнулись на ледник, а потом на потолок и пол. Внезапно свободное лезвие ножниц дернулось, и дуршлаг сорвался вниз, словно брошенный чьей-то невидимой рукой. Как только он грохнулся об пол, голубое сияние исчезло.
Конни застыла на месте от изумления. Сработало. Сработало! Но как? Хорошо, можно объяснить совпадением и случайностью появление одуванчика в парке или клеомы в гостиной. Но сейчас… Все еще мечущаяся по нервам боль подтверждала реальность случившегося. «Только потому, что вы во что-то не верите, — звучал в ушах голос викканки, — еще не значит, что оно не существует».
Но что говорилось в книге Чендлера? Если сито опрокидывалось, ответ расценивался как положительный. То есть «да».
Если ничего не делать, Сэм скоро умрет.
Конни сглотнула и наклонилась поднять дуршлаг. Арло осторожно высунулся из-за ледника.
— Хорошо, хорошо, — прошептала она, ставя дуршлаг на раскрытые лезвия ножниц. Грейс говорила, что было слишком самонадеянно пытаться объяснить все. Конни постаралась не думать о том, как все происходит, и сосредоточилась на результате. Не сводя глаз с дуршлага, она вытянула вперед руку с ножницами и опустила другую вдоль тела. Мысленно спрятав свой страх в маленький сундук и закрыв его на замок, она выдохнула:
— Смогут ли врачи ему помочь?
Ее голос наполнил кухню. И опять по руке словно побежал ток, а из дуршлага стали выскакивать голубые искры, долетая до стен небольшого помещения. Тем не менее дуршлаг не шевельнулся. Искры постепенно затухали, голубое сияние поблекло. Конни сдвинула брови.
— Нет, нет, нет! — шептала она, тряся ножницы и страстно желая, чтобы ответ был другим.
Дуршлаг оставался на месте, как приклеенный, словно был единым целым с ножницами.
Жгучие слезы навернулись на глаза, и Конни вытерла рукавом усталое лицо.
— Что… что… что мне делать? — хватая ртом воздух, прошептала она, судорожно ища вопросы про Сэма, ответом на которые было бы «да» или «нет».
Конни опять сглотнула, едва дыша.
— Так, хорошо, — попыталась успокоить она себя. — Хорошо. Придумала. — Она глубоко вздохнула и вытерла липкую от пота ладонь о шорты. — Может ли кто-нибудь ему помочь?
На сей раз руку обожгло больнее. Конни сжала зубы, чтобы выдержать нестерпимое жжение и покалывание, взбиравшееся вверх до плеча. Голубые молнии из дуршлага разлетелись по всей кухне, ударяясь о бутылки на полках, о потолок и даже попадая Конни на лоб. Она зажмурилась, а дуршлаг слетел с ножниц и разбил вдребезги одну из банок, которая выстрелила фейерверком осколков и полусгнивших ягод.
