Я сел на диван, вытянул ноги и опять подумал о старшем брате. Отказ от такого приятного и гениального плана мести не означает, что я не должен доставлять братцу неприятности! Хм… что бы такое придумать…
Телефон запел знакомой мелодией, и я поднял трубку.
— Ясного неба, Ван!
— Выспался?
— Ага, немного. До сих пор спал бы, да братец не дал. Побудку мне устроил такую, что еще не скоро забуду.
— Месть придумал?
— Угу, но пообещал не мстить. Что очень обидно…
Мы одновременно с сожалением вздохнули.
— Жаль, жаль… — протянул Апокалипсис. — Я тут подумал и решил, что завтра приеду.
— Правда?! — обрадованно подскочил я. — Хо-хо, это будет весело! Остановишься у меня? Отец купил здесь дом, он еще полупустой, но, кажется, нескучный.
— Обязательно! — расхохотался друг. — Раз уж решился вопрос с жильем, то и задержусь подольше.
Я рад, что Ван приедет. Рад! А ужас, сковавший все внутри, сгинь без следа! Что с того, что я принц и Апокалипсис о том не знает?! Плевать, демоны дери… Убеди себя, Ирдес, побрали бы тебя твари Хаоса, прежде чем друг, обладающий частью твоей собственной души, почувствует твой страх через тонкую нить незримой связи. Рад, счастлив просто! Лыбу до ушей и радости в голос побольше!
— Я добровольно приобрел на свою больную голову второго старшего брата!
— Верно подмечено! Теперь за свои выходки будешь получать по полной!
— Если догонишь, — весело хихикнул я.
— Вот уж с чем проблем не будет, — хмыкнул Ван. — Жди, обалдуй, я явлюсь и припомню тебе весь твой идиотизм за последние годы!
— Ура! — От избытка чувств я завертелся на месте. — Я буду тебе напоминать сам каждый конкретный случай, но ты меня достать не сможешь. И я буду смотреть, как ты бесишься от невозможности удушить такого хорошего меня!
— Ну сама наивность, — восхитился Апокалипсис. — Отбой, братец, жди основательную трепку завтра.
— Отбой, жду наинтереснейшую картину твоей злющей морды!
Хо-хо, сам Апокалипсис явится по мою душу! Выбей из своей головы глупые и опасные мысли, Крылатый! Первое правило в кодексе рыцарей звучит так: «Будь всегда честен с самим собой». Не заключай сделок со своей совестью, не иди на компромиссы с бесчестьем, не забывай о долге и никогда, никогда себя не обманывай! Других — сколько влезет. Но не себя. Я рад. И мне страшно. Но об этом жизненно необходимо немедленно забыть! Займемся более насущными вещами, чем самокопание.
Минут пять я прыгал по комнате, попутно заталкивая вещи обратно в шкаф, и даже успел придумать мелкую пакость Шону.
Есть у моего старшего брата одна ненормальная страсть — старый проигрыватель и виниловые пластинки. Куда бы ни ехал, он всюду тащит этот раритет с собой. Есть у него пара любимых пластинок, которыми он особо дорожит. Вот их-то я и утащу к себе на время, пока буду гулять один и почти что без венца. Так, маленький дополнительный рычажок шантажа. И пусть только попробует хоть что-то вякнуть маме!
Убедившись, что брат в подвале, более того, зашел в перегороженную часть, я прокрался в его комнату. Проигрыватель стоял на видном месте, рядом в коробке лежали пластинки. Я аккуратно вытащил их и стал перебирать. Не то, не то, все не то… Сложив виниловые диски обратно, я внимательно осмотрелся. Ага, одна — в самом проигрывателе! Сняв прозрачную крышку, поднял иголку и вытащил обожаемый братом раритет. Осторожно держа, поискал глазами упаковку.
Когда дверь резко распахнулась, я вздрогнул и выронил пластинку из рук. Поймать не успел, и она хряснулась об пол, разбившись на две части.
— Ирдес! — Глаза братца быстро и опасно наливались багровым цветом.
Ой-ой! Я ведь в курсе, что глаза у Шона светятся только в состоянии крайней ярости!
— Шон, я не хотел! Я просто собирался послушать! — заорал я в ответ.
Брат зарычал и начал неконтролируемую трансформацию. Я труп, я труп, я труп! Разорванный на кровавые неопознаваемые ошметки! Мамочка!
Бросившись в сторону, я понял, что через окно не уйти. Расправляя крылья, я сделал вид, что все-таки собираюсь прорваться к окошку, и когда брат, пребывая уже на второй стадии трансформации, дернулся вслед за моим обманным прыжком, я ввинтился между ним и стеной, рискуя попасться в лапы или врезаться в косяк, прыгнул в дверь и полетел по лестнице вниз. Входная дверь оказалась заперта, и я, чтобы не тратить время, бросился в подвал и запер ненадежную дверку, которой хватит на пару ударов братца. Понимая, что мне совсем конец, я воспользовался единственным доступным выходом — форточкой под потолком. Мое телосложение спасло меня уже не в первый раз, и я оказался на улице, едва успев улизнуть от сунувшейся следом когтистой чешуйчатой руки Шона. Гораздо более крупный брат не протиснулся бы в эту форточку при всем желании. Да я и сам не понимаю, как пролез…
Не смея больше испытывать судьбу, я взмыл в воздух и на полной скорости полетел в сторону города. Даже если брат вздумает осуществить преследование по воздуху, то догнать меня ему не светит — я гораздо быстрее.
Опустившись на одну из крыш, я почистил запачканную во время судорожного бегства одежду и привел в порядок волосы. Даже собственное семейство не перестает удивляться, как я умудряюсь летать с распущенными волосами. Да я и сам навряд ли объясню. Нет, я, конечно, могу развести демагогию на эту тему, пуститься в метафизические рассуждения на два часа, но растолковывать все это долго, нудно, а главное — все равно не поймут. Скажу только, что волосы не лезут мне в глаза, каким бы это ни казалось нереальным. Я их «приучил» не мешать в полете. Здесь мне помогает все — от движения кончика пера в крыле до наклона головы и чего-то большего, неуловимого. Вот когда ситуация не экстренная, волосы постоянно попадаются под руки и вообще жутко мешают! Но в полете или в бою — никогда.
Вид с крыши открывался изумительный. О Небо, какой красивый город!.. Интересно, какой он ночью? Наверное, еще лучше.
Море, запах которого доносит нестихающий ветер, очень своеобразный ветер, какой-то особенный, лазурное небо, зелень среди домов… Ммм… определенно, я влюбился в этот город с первого вдоха и намертво!
— Полетаем?.. — позвал меня этот необычный ветер.
И что-то до боли знакомое иглой впилось в сердце чувством радости, свободы, дыханием неземной выси. Знакомые черты лица, голос, поющий мне на незнакомом языке… в памяти что-то слегка шевельнулось…
— Да… — выдохнул я в ответ, поддавшись зову.
Стоя на самом краешке крыши, спиной к земле, я раскинул руки, завороженно слушая ветер, тот ветер, что раньше не знал, а может, просто забыл, и легко упал спиной в бездну, доверившись судьбе. Когда ветер подхватил мои развернутые крылья и в диком танце мы полетели меж домов, то взмывая ввысь, то стопором уходя к самой земле и выворачиваясь в самый последний момент, самыми немыслимыми способами избегая встречи со стенами домов, землей, бетоном и асфальтом, я понял, что местный — такой же безрассудный псих, как и некий Ирдес по прозвищу Крылатый.
