— Есть кое-что сильнее взятых силой душ, Дагон. — Феникс склонился к поверженному противнику, в руке его сверкнул ледяной клинок.
— Что может быть сильнее страха?! — вопросил демон из бездны междумирья.
— Любовь и преданность, — ответил Феникс, прежде чем добить противника. И обратился уже к нам: — Отойдите-ка, мне еще здесь закончить надо…
Когда мы оказались на земле, члены нашей семьи окружили нас, меняя боевые ипостаси на человеческие. Только трогать нас они не решались. Видать, и вправду жутковато мы выглядели.
— Ну как вы, ребятки?! — Папа оказался первым.
— Вроде дышим пока, — неуверенно ответил Ван.
— Подожди, отец мой император, мы еще не закончили, — мрачно ответил я. — Дедушка, одолжи-ка мне свой перстень!
Дед молча и без вопросов снял печать повелителя с пальца и отдал мне. Слишком большой перстень внезапно пришелся впору, как и любой артефакт подобного рода.
Мы прошли мимо растерянных родичей. Среди пленных я углядел того, с кем очень хотелось поквитаться. Двое темных тут же подняли пленника на ноги и поставили передо мной.
— Высочество, тебе бы к целителю… — сказал один из рыцарей, в котором я не без удивления признал старого знакомого.
— Это успеется. А теперь отпустите этого ублюдка и отступите на пару шагов назад. Убьете его — я вас самих поубиваю.
Морган растер запястья и мрачно взглянул на меня. Коснувшись перстня, я всего на несколько секунд окунулся в его память… Резко замутило…
— Ну ты и…!!!
Он бросился вперед без предупреждения, метя мне в горло неизвестно откуда выхваченным ножом. Шагнув вперед под его руку и немного в сторону, я сделал то, что обещал — вырвал этой гадине кадык. Без тени сожаления спокойно лишил мразь жизни. Чуть отступил, и еще агонизирующее тело рухнуло на песок. По руке текла чужая кровь, и я брезгливо стряхнул эту гадость, вытер ладонь о штаны. У меня крепкие пальцы. Как тиски. Пусть руки и выглядят слишком… детскими — фламберг таскать не так-то просто. И вырвать глотку этому нелюдю одним движением было легко. Легко…
Ван приблизился к рыжеволосой девушке, поигрывая мечом в руках.
— Мое! — рявкнул я, шагнув вперед, чтобы оказаться между девушкой и братом. — Она моя! Не смей убивать!
— Она тварь, — сказал Ван. — Хуже своего божества.
— Пусть! Но она принадлежит мне!
Поединок взглядов закончился моей победой. Майя была такая перепуганная, беззащитная, что ее хотелось отгородить от всех бед мира. Этот робкий, испуганный взгляд из-под ресниц, искусанные губки чуть дрожат… Но… Ирдес стреляный воробей.
— Знаешь, дорогая, — присев на корточки подле девушки, я провел кончиками пальцев по ее лицу, оставляя кровавый след, — в конечном итоге тебя подвела твоя самоуверенность. Отныне и до смерти, — моя рука сама сжалась на тонкой шейке, — ты — собственность владыки!
Честное слово, мне никакого удовольствия не доставил ее крик. Но печать на сознание — это всегда боль, ведь личность перестраивается и сгорает в агонии свобода воли и выбора.
Аж двенадцать Призраков разом с оружием наготове появились прямо посреди всего этого бардака.
— Серые! — радостно воскликнул Ван. — А вы опоздали! Мы уже все сделали.
Дрэйк (а именно он командовал отрядом) огляделся и указал на как раз закончившего с останками демона Феникса.
«А этот?»
— А этот — наш собственный бог! Руками, клинками и прочими орудиями убийств не трогать, бить ему морду тоже не рекомендуется! — весело вклинился я. — А то я за Феникса и тебе могу морду набить, Призрак.
Для всех, кроме меня и Вана, Призраки оставались безмолвными. Секрет был в резонирующей антенке под кожей.
«Хорошо. Тогда свидимся еще. Берегите себя».
Они исчезли. Мы вернулись к родичам, я отдал дедушке родовой перстень.
— Кому я говорил не соваться на Авалон без меня, никто не напомнит? — Развернув нас к себе. Ветер сложил на груди руки и выжидательно взглянул.
Глазки скромненько вниз, ручки за спину, еще ногой по песку так невинно поводить…
— И кому бы он мог такое сказать, а, Ван?
— Не знаю, Ирдес. Я такого не помню.
— И я не помню… Не, Ветер, мы не помним! Амнезия!
От его хохота вздрогнуло все семейство. Ледяной Феникс, что с него взять…
— Оболтусы! — сказал нам Феникс, все еще веселясь. — Ну а если бы я не успел?! Если бы вы погибли, дуралеи?! В следующий раз, когда я скажу не делать…
— …мы опять полезем куда не просили, — перебил Ван.
— Потому что скучно тебя ждать! — добавил я.
— Ну за что мне такое наказание?! Дети демиургов, сто иголок и шило в заду! А если я не успею прийти?!
— А мы будем в тебя верить, — просто сказал Ван.
— Ты же веришь в нас.
Все, у него кончились возражения. Мы с Ваном хлопнули друг друга по раскрытым ладоням, отмечая свою маленькую победу. Ветер только поднял свои алые очи к луне, тяжко вздохнул и развел руками. Только тут я понял, что наш бог изрядно потрепан.
— Я должен уйти, дети, — сказал он, — иначе со мной будет то же, что с Дагоном. И свой дар я вам оставить не смогу.
Это он про вихрь из снежинок? Эх, а жалко.
Хорошо все-таки понимать брата с полувзгляда. Хорошая была мечта, верно, Апокалипсис? Мы ведь все успели, что хотели?
— Иди, мы уже давно готовы.
— Не беспокойся о нас, Феникс.
— Ни к чему вы не готовы, дурни, — качнул головой бог.
Мы одновременно пожали плечами.
— Ирдес, ты на меня не злишься?
— Это ты про Вэйва, Ван? Да брось, не за что злиться! Я сам дурак.
— Хорошо, что не злишься. Не хотелось бы умереть, зная, что ты меня не простил.
— А мне бы не хотелось умереть, зная, что ты чувствуешь себя виноватым.
— Да пошел ты!
— Щас вместе пойдем, дохляк ушастый!
— Короче, Ветер, мы готовы!
Он исчез ледяным порывом вместе со своими снежными вихрями, но вместо ожидаемой тьмы меня с головой окунуло в боль!
Голова кружилась так, что я не удержался на ногах, по ватному телу снова растеклась слабость, болели глубокие раны и шрамы, вообще все зверски болело!
Только тогда я понял, что все случившееся было реальным! Что все это реально произошло!..
— Ва-ан… это были не предсмертные глюки…
— Это… не помешает нам… сейчас подохнуть…
Обернувшись и стараясь не сразу распластаться на песке, я встретился взглядом с матерью моей императрицей. В ее темно-синих глазах, которые было отчетливо видны в свете полной луны, плескался бездонный черный ужас!
