— Я ведь не ты, принц, — вздохнула девчонка. — Я не умею, как ты…
— Там умирает твой брат. Умирают мой бог и мой брат. От твоих поступков и слов зависят жизни, — жестко, без капли сочувствия и участия сказал я, глядя прямо в синие глаза. — Сейчас жизни всех зависят только от тебя.
Плохо использовать на друзьях свою врожденную способность повелевать. Непростительно с моей стороны. Но то, что там творится… Совесть потом сожрет. Когда вытащу Даньку, Вана и Феникса. А пока не до сантиментов.
— Слушаюсь, ваше императорское высочество, — спокойно ответила Маньячка. Без ехидства, веселья, ядовитости. Ровно и серьезно.
А ведь она меня не простит. Никогда. Ни-ког-да.
Холодно стало внутри. Холодно и жутко. Как недолго длилось мое пьянящее, как вольный полет, счастье. Умение повелевать всегда было той чертой, которая стеной вырастала между мной и другими. Ты меня не простишь и больше не поверишь, как верила прежде. Дружбе конец. «Клинок» больше не будет спаян так, как сейчас. Может, это и к лучшему…
Теплая сухая ладошка обхватила мою руку. Женщина внимательно глядела на меня снизу вверх.
— Не надо обижать друга, мальчик, — с сильным акцентом, но вполне разборчиво сказала мне японка на русском. — Друг может обидеться. Мы поможем тебе.
Не знаю, что за выражение нарисовалось на моем лице, но Исаму и Кеншин подавились смешками. А как ловко прикидывались!.. Ни разу не прокололись!
— Нет, не поможете, — сказал я. Сейчас придется быть предельно жестким. Главное, не смотреть при этом на Наоми, а то все возражения застревают в горле. — Вы всего лишь люди. Хрупкие и недолговечные, слабые создания, которым нет места в битве демонов.
— Мы воины, мальчик, — с менее заметным акцентом, чем у жены, сказал капитан.
— Когда вы станете трупами, будет плевать, кем вы считали себя при жизни. Трупы из вас сделают быстро. А кому не повезет умереть сразу, тот пожалеет о своей участи.
— Если это так опасно, почему ты берешь с собой ее? — Дождик подошла вплотную к замершей каменным изваянием Маньячке.
— У нее спроси.
Маня обернулась к Дождику, медленно растянула губы в неповторимой маньячной усмешке и коротко, страшно рассмеялась, заставив девушку шарахнуться в сторону. Мурашки по коже даже у меня побежали. Смех идеального психопата. Еще проникновеннее и страшнее звучит только дуэтом.
— Вы будете только помехой. Если мне придется тратить силы еще и на то, чтобы защитить ваши жизни…
Кацу выбрался из своего темного угла, подошел, встал напротив. Он смотрел открыто, прямо и без страха.
— Императорское высочество… — словно смакуя эти слова, произнес японец. В этой семейке хоть кто-нибудь не знает русский?! — Знатный улов попался в шторм! Темное подданство принять, что ли?.. Если принц — чтец душ, то счастлива та империя. Примете меня, ваше темное высочество, в свою империю?
Какой еще чтец и чьих душ?!
— Приму, — оскалил я клыки, заставляя зрачки отразить алый блик. — Если не будешь путаться под ногами, человечек.
Ни тени страха, смущения или неуверенности. Только кривая, злая усмешка мне в ответ.
— Договорились.
Следующие сорок минут я потратил на отстаивание своей точки зрения и исполнение намеченного плана. Насколько проще иметь дело с имперцами — приказал, и они подчинились правящей крови! Больше всего свое право на драку отстаивал Кеншин. Но, еще раз уточнив у Кацу насчет его намерения принять темное подданство, устно принял его в имперцы и приказал объяснить Кеншину, почему тот останется на яхте.
— Хорошо, — в конце концов вынужден был согласиться на мои условия (замечу — компромиссные!) Рийо. — Мы довезем тебя до Хасимы. И увезем обратно, когда ты закончишь бой.
— Именно так.
Вот только кто сказал, что будет бой? Я не буду нарываться без лишней необходимости. Не идиот же. А еще надеюсь, что телефон капитана спутниковый, потому что я должен сделать один звонок.
— Командир, это Крылатый. У нас проблемы. Закрой линию от прослушивания, у нас крайне серьезные проблемы…
Внимательно выслушав мою историю, Дрэйк выругался и сказал:
— Твою мать, Ирдес! Почему ты не позвонил раньше?!
— А что бы я сказал тебе раньше?! Маньяк мертвый лежит в морге, Маньячка лишилась рассудка и скорее всего не выживет, мой личный бог и Апокалипсис пропали в неизвестном направлении?! Ах да, еще Глюк, Легенда и Рысь в коме и едва ли очнутся когда-нибудь, и мой старший брат в таком же положении?!
— Все, все, не злись. Понял. У нас нет стационарной точки выхода, а на территорию Японии проникнуть, сам знаешь, не так-то просто. Попытаюсь пробиться. Ориентировка на маячок Вана?
— Вана и Маньяка.
— Ирдес… — Дрэйк тяжело вздохнул, и я впал в ярость.
— Дрэйк, если ты рот по этому поводу не заткнешь, то лишние зубы я тебе выбью! — прорычал я, не сдержавшись. — В общем, я понял, если что, рассчитываю только на себя.
— Я этого не говорил! — тут же рявкнул командир. — Я сказал, что приложу все силы, чтобы пробиться к аварийной точке прорыва Хаоса!
— Хорошо, — помолчав, сказал я. — Но помни, что там бог, за которого я сам убью любого. Не навреди ему.
…На яхте тихо. Только приглушенный, слышимый как тихое урчание шум двигателя и ветер в лицо. Соленый ветер моря. Вся моя одежда уже пропиталась солью насквозь. Кроссовки вообще не подлежат восстановлению. И никаких мыслей в голове. Только музыка в стиле «dark metal» звучит в динамике наушника одолженного у Кацу плеера. Обычно я не слушаю музыку в наушниках. Только сейчас нужно выбить из головы лишние мысли. В идеале — вообще все. А еще мне плохо. Так плохо, как не было уже очень давно. Сдохнуть хочется. Взять Ванов пистолет и застрелиться.
Манька меня не заметила. Странно. Обычно всегда замечает. Только в этот раз прошла, забралась на нос и не заметила, что я уже давно сижу по другую сторону от того места, где она только что уселась.
— Мань…
Она вздрогнула, резко повернулась.
— А, это ты. — И снова отвернулась, глядя в черную воду моря.
— Мань, прости меня. Пожалуйста. Я так больше никогда не буду, клянусь.
Говорю и сам себе не верю. Знаю, что никогда так с ней больше не поступлю, а все равно не верю. Как пусто звучат слова. Да как же мне заставить тебя услышать меня?! И что же ты все молчишь?!
— Я не хотел…
— Хотел, — вдруг отозвалась Маньячка предельно холодно. Спрыгнула на палубу. — Для тебя любой человек или нечеловек, неважно — это тот, кто обязан тебе подчиниться. Ты правитель по праву крови. Ты можешь воображать себе, что кто-то тебе равен, но никогда на самом деле не сможешь этого признать. Из нас только Вана ты признаешь равным, Ирдес.
