— Успокойся. — Ван беззвучно встал рядом. — Дядя Дарий вчера договорился, к вечеру нас заберет яхта деда.
Я тут же загнал всю тревогу и отчаяние подальше на задворки души и запер на замок. Хватит с брата и собственных проблем. Только справившись с собой, я поглядел на Вана.
— Ну? — поинтересовался тоном а-ля «мое высочество внемлет». — Ты обещал объясниться.
— И когда это было? — сделал большие удивленные глаза светлый. — Ладно, слушай. Твой отец сделал для меня один артефакт… который при активации скрыл бы мой облик, внешне превратив в человека. Сам знаешь, я им не пользовался, хотя и был соблазн побыть менее заметным. Но с собой, на свою голову, таскал. А когда этот косой телепорт перетащил меня в ту дыру, артефакт самопроизвольно активизировался да еще и вплавился…
Я удивленно моргнул. Что? Как это — вплавился? Эльф оттянул ворот футболки. Под ключицей красовался белый выпуклый шрам в форме полумесяца. Как от сильного, но давно зажившего ожога.
— Какие побочные эффекты? — холодея, спросил я.
— А что, не видно? — криво усмехнулся брат. — Я не могу летать, у меня нет мечей. Был светлым дураком, не ценящим свое происхождение, стал жалким человеком…
— Заткнись! — прорычал я, чувствуя, что еще слово — и от сдержанности моей не останется даже следа. — Окажемся дома, там и будешь психовать!
— Да я спокоен…
— Прекрати самоуничтожение, — раздельно произнес я. — От этого хуже не только тебе.
А я не могу себе позволить сходить с ума из-за того, что убит Ветер.
Ван, склонив голову набок, как-то по-новому на меня взглянул и, кивнув, молча ушел.
Я опять что-то делаю не так.
Следующим, не дав мне уйти в состояние «ушел в себя, вернусь не скоро», явился дядя. Помолчал, стоя рядом, понаблюдал рассвет.
— Ты будешь лучшим императором, — выдал без всякого «доброго утра» дражайший родственничек.
— Женись, обзаведись детьми и не тащи меня на свой трон! — вспылил я. — Ты же уже взрослый вроде, дядя Дарий, сто десять лет! Пора бы подумать о прямых наследниках и постоянной спутнице жизни, а не только о политических играх и дворцовых интригах!
— Как это?! — в притворном ужасе схватился за сердце император. — Бросить любимую игрушку?! Ради мегеры-жены и пары спиногрызов?!
Выдавив из себя что-то типа: «Да, дядя, ты безусловно прав!», я позорно сполз на пол, задыхаясь от смеха. Нет, в теории я тоже собираюсь когда-нибудь жениться и утихомириться. Когда-нибудь. Лет через двести-триста. В теории. Если доживу.
В общем, тихо забиться в угол потемнее и хорошенько все обдумать мне не дали. Целый день, прямо с утра пораньше, я требовался всем. В оборот взяли так основательно, что я сделал один правильный вывод — это дядя уловил начало серьезной депрессии и просто не дал мне возможности в нее впасть. Ближе к вечеру все-таки удалось прижать первого императора к стенке.
— Хватит! Я взрослый, совершеннолетний и самостоятельный рыцарь, способный сам решить свои проблемы!
— Взрослый, — согласился дядя, а смешинки в глазах так и прыгали. — Самостоятельный. Четырнадцатилетний малыш.
— При-ду-шу.
— Это будет государственная измена!
— Это будет дворцовый переворот!
— Власть меняется, а меня не позвали?! — возмутился незаметно подошедший Ван с ухмылкой от уха до уха.
Список претендентов на немедленное удушение возрос на одну персону.
— Так! Или ты оставляешь меня в покое, или я обещаю страшно отомстить! — не позволил я родственничкам уйти от темы. И, не выдержав, взвыл, как залетная баньши: — Мстя моя будет страшна и ужасна!.. Трепещите и бойтесь гнева темного владыки мира, смертные!..
— Трепещем, — выдавил ржущий, как конь, Ван.
— Боимся, — согласно всхлипнул задыхающийся от хохота дядя.
Всем своим видом выразив недовольство, я заворчал:
— Никакого проку от этих смертных! Им говоришь: «Сгинь, нечисть!», а они только прибавляются в количестве; говоришь: «Трепещи!», а они ржут…
Проглядев, как дражайшие родственнички валяются по полу, я махнул рукой и присоединился к веселью.
Дед перехватил нас через два часа. Прощание с японцами было теплым и немного грустным.
Хоть бы мне никогда не пришлось убивать этих людей и их потомков. В идеале приняли бы все они темное подданство, я нашел бы чем отблагодарить их за спасение моей жизни и помощь. А так с ними остается дядя, который, безусловно, найдет способ выразить признательность. И люди даже не скрывают, что только из-за меня поддержат дядину легенду о том, как он угодил в море по вине неисправного телепорта и был подобран ими. Потому что я — какой-то там мифический чтец душ и вообще чудо-мальчик. Всех остальных событий вообще не было.
Кеншин на прощание произнес «страшную самурайскую клятву», пообещав доказать мне, что он достойный воин. А у меня уже не было сил даже поиздеваться над ним в ответ.
Все это я обдумывал, забившись в темный угол на дедовской яхте, а тот в каюте лечил воспалившиеся и незаживающие ожоги Маньяка и Вана. То и дело доносились дедово: «Сиди смирно, рыбий корм!» — и Ваново: «Ты — старый демонов садист!» Хорошо хоть я сумел отказаться от осмотра, выдержав спор на тему моего здоровья.
— Отставить возражения императору! — снова дедушкин возглас.
— Да в белых тапках я твое величество видел!
Нет, меня бы прародитель за такое уже прибил. А Вану все нипочем. Благоволит ему дед.
Основательно заняться самокопанием мне так и не дали. Отправив остальных спать, дедушка каким-то непостижимым чудом отыскал меня и затащил в рубку. Там, закутав в плед, силком усадил в кресло и налил горячего чая.
— Как твоя рана? — спросил он, сидя в кресле рядом.
— Пуля прошла навылет, кость не задета, артерии целы, ничего важного не повреждено, — отбарабанил я. — Через недельку заживет. Если «заживлялка» будет.
— Да я не об этом! — досадливо воскликнул дед, заработав мой недоуменный взгляд. — Что с тобой творится, ребенок?
— Спасибо, что напомнил мне о моем физическом возрасте, — предельно холодно ответил я.
Да-да, мой возраст при статусе совершеннолетнего с полной самостоятельностью порой изрядно мешает взаимоотношениям хотя бы даже и с ближайшими родственниками. Ну кто серьезно воспримет ребенка, маленького обаятельного мальчика? И плевать, что я только выгляжу безобидным.
Дед коротко, но красочно ругнулся, вскочил, забегал по рубке, пиная все, что попадалось под ноги, потом снова сел и спросил:
— Что, разговор у нас с тобой не получится, дорогой внук?
Покосившись на бывшего единоличного правителя империи и по-прежнему старшего императора, я тяжко вздохнул. Что он мне такого сделал, чтобы я так к нему относился?
